Вот вы знаете, моя сестренка вращается в неформальской среде...
Есть в ее компании два очаровательных юноши, Консерв и Шалтай. С Консом я знаком лично, Шалтая знаю только по фото.
Собственно, фото. У них есть две (во всяком случае, две - точно, ибо они есть и у нас) карточки, где они вместе. В общем, я вдохновился.
Это rps, махровый флафф, бред и очень, очень короткая зарисовка.
Сами фотографии я сюда класть не буду; если у кого возникнет желание увидеть - свисните, покажу.
Консерв и Шалтай. "Совместные фото".Зарисовка- Нет, ну ты точно охуел.
- Да ладно тебе! Да пошли...
- Пошел сам!!
- Шалтааай...
- Что Шалтай?! Я уже знаешь, сколько лет Шалтай?!!
- Слушай, не ори на меня!
Молчание. Резкие, отчетливые движения: шаги - нервные, из угла в угол, - повороты головы... Сердитый взгляд:
- И чего ты хочешь этим добиться?
- Да шут его знает... Просто... Надоело.
Вздох.
- Слушай, Конс... - гораздо тише. - Я... Я боюсь.
Внимательный взгляд из-под лохматой челки.
- Все будет хорошо. Если бы я не был уверен... Я бы не просил.
- Думаешь?
Робкая улыбка и мимолетное касание - почти неощутимо, но обнаженное плечо вздрагивает. Если бы был хвост, он бы сердито бил по бокам, но хвоста нет, и приходится обойтись напряженным взглядом. Ответом на взгляд - ухмылка: та самая, от которой подгибаются колени и слабеет все тело, откликаясь даже на самые легкие прикосновения.
- Уверен, - очень негромко и очень уверенно. Губы уже где-то возле уха, и шепчут, шепчут, посылая по телу мурашки:
- Ну же, Шалтай... Все будет хорошо. Ты мне веришь? Поверь... Очень тебя прошу... Тебе ведь тоже это все уже надоело, я же вижу. Я же знаю.
Надоело, да - кто бы знал...
Но думать не хочется, даже глаза сами закрываются, а руки тянутся вперед - обнять, прижать к себе худое, поджарое тело, прикоснуться кожей к коже, так, чтобы и он задышал часто-часто.
- Я верю, - шепчешь в ответ, стискивая его так, что он вскрикивает и смеется:
- Шалтай, ты медведь!..
Губы сами находят губы; коротко, как привыкли оба, как обоим нравится. И снова дыхание обжигает щеку, - едва различимые постанывания, хрипы, судорожные вздохи заводят необыкновенно.
- Как всегда, вовремя, - шепчешь, втягивая в рот мочку чужого уха. - Другого времени мы выбрать не могли...
- Иди оно все лесом, - он отмахивается, трется о тебя пахом, и крышу срывает окончательно.
...То, что уже давно на два голоса разрываются мобильники, замечаете не сразу; он смеется:
- Кто-то тут хвастался, что имеет охуенный слух?
- А сам-то, - ухмыляешься, пытаясь дотянуться до трубки. Все-таки приходится встать, но отвечать не хочется: дожидаешься, пока замолкнет мелодия вызова, и выключаешь телефон. Сначала свой, потом его. - Ты хотел куда-то пойти.
- Хотел... - вздох и жалобный взгляд.
- Ну так пошли.
Перед дверью - еще один отчаянный короткий поцелуй, словно вам предстоит не очередной и совершенно обыденный выход в привычную компанию, а путь на эшафот. Смотришь в такие родные глаза и, поддавшись всколыхнувшейся нежности, проводишь тыльной стороной ладони по его щеке:
- Ты же сам сказал. Все будет хорошо.
Он улыбается - вздрагивает что-то внутри, - и кивает:
- Пошли уже.
Солнечный свет слишком яркий для ваших глаз, привыкших к полумраку комнаты, и вы щуритесь; почти одинаково, - многие говорили, что вы очень похожи. Он улыбается во весь рот, разглядывая мир так, словно не был на улице по меньшей мере месяц, и, казалось бы, не задумывается решительно ни о чем. Но ты видишь, как судорожно сжимаются кулаки в карманах толстовки.
- Конс?
Вопросительный взгляд.
- Что-то не так?
- Волнуюсь, - он пожимает плечами.
Ответить нечего. Да и поздно уже - к вам начинают оборачиваться друзья. Остается только пожелать удачи и суметь все-таки это сказать...
- Привет, народ. Помните, я обещал показать вам, с кем я встречаюсь? Вот, смотрите.
Он нахмурен - это ведь и его друзья тоже, - но кажется каменно-спокойным.
...У вас появились первые совместные фото.