Ну да и леший с ним. Перечитаю свою тетрадку и пошёл спать, к демонам то, что ещё не запомнил, значит, не судьба... Плохая, очень плохая идея, но и спать тоже очень хочется.
***
Окно в соседнем доме, зарисовка.
читатьВ доме напротив постоянно светится окно. Четвёртый этаж, ровно напротив меня и немного ниже. Там сиреневые занавески и разлапистый цветок на подоконнике. Часов до двенадцати ночи окно светится ярко, а потом тускло: выключают верхний свет и включают то ли бра, то ли торшер, то ли настольную лампу… Дом такой же планировки, как мой, так что явно не торшер, в это комнате попросту нет на него места. Она маленькая, шесть шагов в длину и четыре в ширину, - это если от стенки до стенки, а ведь ещё мебель…
Я сам полуночник, так что я часто наблюдаю за этим окном. Как-то ради интереса просидел у собственного всю ночь, строя теории о том, кто же там может быть. Может, это старенький профессор кропает монографии? Может, молодая семья долго и страстно занимается любовью? Может, это прекрасная девушка мечтает о вечном, разглядывая мир через занавеску?
Мне не хотелось думать, что это просто студент-долбоёб. Должно же быть в мире что-то прекрасное.
Я верю в прекрасное. Мне нравится в него верить.
Тем более что особенно сложно верить в прекрасное в утреннем троллейбусе, где народу как сардин в банке. У нас заселили многоквартирный дом, который летом сдали, людей сильно прибавилось, и впихнуться в этот троллейбус – большая удача. Мне пока везёт и не приходится вставать пораньше, чтобы успеть на предыдущий. Зато всех своих попутчиков я успел выучить в лицо и по одежде. Вот, например, девушка в симпатичной серой шубке – студентка, она выходит на одной остановке со мной, только идёт в другой корпус. Величественная пожилая женщина работает в прокуратуре: её на остановке встречают и провожают до здания. Мамаша отвозит двоих детей в детский садик. Мужчина в меховой шапке работает где-то в деловом центре. Тётка больших размеров – продавщица в ларьке с фаст-фудом, я вижу её днём. А вот этот смешной мальчишка в больших наушниках, низко пульсирующих музыкой, учится там же, где работаю я, и я каждый раз, когда его вижу, думаю, что он живёт за той фиолетовой занавеской… Но чудес не бывает, и, скорее всего, он из новостройки.
Впрочем, это абсолютно не важно. Что было бы, если бы он жил там, где я хочу его видеть? Решительно ничего, разве что я разгадал бы одну совершенно не нужную мне задачу.
Мне просто так же нравится за ним наблюдать.
Как и я, он старается уйти в хвост автобуса, куда не доходят пожилая дама или мамаша с детьми. Строго говоря, их тут несколько, все возят детей в один и тот же садик, и многим приходится уступать место матери с ребёнком. И я бы уступил, но нечего.
Этот парнишка старается забиться в самый зад. Логично: наша остановка предпоследняя… А я всю дорогу на него пялюсь, весьма открыто и беззастенчиво. Он не обращает внимания: то ли досыпает, то ли ему просто плевать и он погружен в музыку… Не знаю, да и не имеет значения. Он смешной. Веснушчатый такой, глаза раскосые, - не иначе в предках то ли малые народы Крайнего Севера, то ли азиаты какие. Не разбираюсь. А ещё у него очень интересные руки, и он не носит перчатки. То есть, носит, но редко, так что это не считается.
Сегодня я нашёл эти перчатки в лекционном зале, когда шёл к выходу от кафедры. Я таких больше ни у кого не видел: серые, вязаные, на тыльной стороне ладони вывязаны кроличьи морды. Девичьи перчатки, а он носит. Вызывает уважение, честно говоря…
В общем, я нашёл эти перчатки. А на следующее утро успел сесть рядом с ним. Вообще, я планировал просто сунуть их ему на колени и сделать вид, что я не при чём, но не удержался, окликнул:
- Молодой человек, вы потеряли…
«Молодой человек» открыл глаза и посмотрел на меня с превеликим удивлением в глазах. Надо же, волосы светлые, брови светлые, а глаза раскосые и карие…
- Вчера, - уточнил он, принимая из моих рук перчатки.
- Вчера, - согласился я, зажав собственные руки между коленями. Холодно всё-таки.
- То ли вы маньяк-фетишист, осознавший свою неправоту, то ли вы учитесь там же, где и я, - он улыбнулся. – Привет.
- Привет, - я согласился снова, глядя на то, как он аккуратно прячет руки в перчатки. – Да, я не маньяк и не фетишист. Увы.
- Почему «увы»? – он даже остановился.
- Потому что это было бы забавно, - теперь улыбаюсь я. Потому что это на самом деле забавно. А ещё мне нравится, что он счёл меня студентом. Не буду его исправлять.
- Возможно, - а соглашается теперь – он. – Но мне нравятся эти перчатки, так что спасибо.
Киваю и отворачиваюсь. На сегодня запас приятностей исчерпан, можно устраиваться поудобнее и дремать до конца. Все мамаши уже зашли и расселись, новых быть не должно… Разве что бабушка какая неучтённая в такое время в центр города поедет, но это вряд ли.
К моему удивлению, моего плеча касаются. Минут через десять, когда я на самом деле задремал.
- Я Егор, кстати, - он улыбается немного неловко, как будто вообще-то и не хотел бы знакомиться с парнем в троллейбусе, но почему-то приходится. Почему, кстати? Я же не претендую. Я просто сижу, я даже думаю о первой паре, а не о нём.
- Захар, - протягиваю руку и её пожимают. Ого… А он сильный. Так и не скажешь.
- Приятно познакомиться, - новый знакомый улыбается увереннее. Его почти не слышно, говорит тихо-тихо… Смешной такой. Но мне тоже приятно, и я об этом сообщаю.
И отворачиваюсь снова, опять сочтя беседу завершённой. Опять ошибочно.
- Захар, ты тоже на физмате учишься?
- Ну почти, - звучит уклончиво, но я и в самом деле не учусь. Я там преподаю. Так, немного. Пишу диссер и преподаю параллельно, надо же как-то жить…
- А ты сдавал что-нибудь у Ирхи?
- Не склоняется, - поправляю машинально, как и сотню раз до этого. Честно говоря, я не знаю точно, просто я не люблю, когда мою фамилию так искажают. И – да, я не сдавал, сдавать что-то самому себе сложно. Однако Егор, очевидно, принимает моё молчание за согласие и интересуется:
- Сложно сдать?
- Да не особенно, - удивляюсь. Через меня прошли всего две волны студентов, это моя третья сессия в качестве преподавателя… Ну, пока не жаловались. – А что?
- У нас Ирха будет принимать экзамен по оптике.
Впервые слышу, честно говоря. Это вместо кого же меня туда поставили, интересно?
- Он же не ведёт оптику.
- Это ещё и «он»? – Егор страдальчески морщится. – А хлестались, что баба…
- Да нет, - бросаю взгляд на своё отражение в тёмном замёрзшем стекле. Видно не ахти как, но с женщиной не спутать.
- Поставили его вместо Игнатова нам, - жалуется тем временем Егор. Ух, вот и мечтай о чём-то… И обрывать его как-то неловко, придётся потерпеть. А если Михаил Васильевич на меня скинул ещё и пару групп… Вообще-то я по оптике пишу диссертацию, но вести мне её не дали. Принять-то приму, но почему я об этом узнал только что? – К Михайло Потапычу, - да уж, так монументального и доброго профессора Игнатова зовут все, включая уборщиц и первокурсников, неудивительно… - Мы привыкли, а тут совершенно новый препод, до сессии меньше месяца, как быть, что делать, никто ничего не знает.
- Ничего, справишься, - фамильярно хлопаю его по плечу, но его этот жест не смущает ни секунды.
- Куда я денусь, - кротко улыбается и спускает наушники на шею. Ох, кажется, нам предстоит разговор… Определённо, надо быть корректнее с мечтами.
Но всё не так плохо, как кажется: мы всю дорогу болтаем о его предстоящем экзамене. Он действительно хорошо ориентируется в теме, совершенно не понимаю, почему он так нервничает… В ответ на вопрос он просто пожимает плечами:
- Волнуюсь очень.
Н-да. Даже если он запорет всё в ответе на экзамене, свою «отлично» от меня он определённо получит.
Днём мне сообщают о том, что я уже узнал от Егора, и Михайло Потапыч, то есть, пардон, Михаил Васильевич очень просит меня не валить какого-то студента Загребина. Сильно подозреваю, что это Егор, но спросить не решаюсь, а потом уже и поздно как-то, переходим к другим темам…
А на следующее утро Егор улыбается мне в троллейбусе как старому знакомому.
Занятно. Посмотрим, что нам из этого выйдет.
А окно на четвёртом этаже, кстати, сегодня переключилось в «ночной режим» позже. Странно. Почему бы это?
Только что.
26.12.11, 1:48 - закончена.
26.12.11, 1:48 - закончена.