Смех без причины — признак мыслящего человека, для смеха которого необязательны внешние факторы. (с)
Прррродолжаем рассказывать историю жизни Лина Мэдсона.
Они всё ещё в Вене, но спойлерМэтт так и не увидел танцующего Лина.
***
Эвелин
1, 2
3
читатьЭто был не его вечер. Определённо. И не мой, если уж на то пошло: Матвей обломался только в плане приватных танцев, а меня ждала ещё и не самая приятная беседа.
Дело в том, что в Вене я знаю не только семью Аманды, и близкие отношения у меня не только с Лео. Были. Не то, чтобы меня это печалило... Но одна из причин, по которым я так долго тут не появлялся — я хотел, чтобы у этой семьи не осталось никаких воспоминаний обо мне. Вообще никаких. В идеале — у меня тоже, потому что мне очень, очень грустно смотреть на мужчину сорока с копейками лет и вспоминать, как хорошо мне было с его прадедушкой, так на него похожим.
- Мистер Мэдсон, сэр, - сухой голос Джереми Брукса был точь в точь таким же, как и голос давно почившего Винсента. - Я рад, что Вы наконец-то появились в этих местах.
- Здравствуй, Джерри, - я вздохнул, прислоняясь к дверям. Нет ничего удивительного в том, что Брукс-младший меня нашёл: я не таился в те годы, не скрывал своё имя, и было бы желание, а возможность найдётся... Интересно только, зачем я им нужен. Деда Джерри я качал на коленях, а его отца видел в возрасте двух месяцев, когда в последний раз навещал Винса — уже прадедушку, почтенного старца, сохранившего до самого конца темперамент и... Как бы это помягче сказать... В общем... Ну, понятно. Мне на ум приходят только слишком грубые слова, а Винс был самым ласковым из всех моих любовников — несмотря на то, что он же был самым властным. Мне не хочется говорить о нём — так. Даже в мыслях. Даже в своих записках.
- Лин, познакомишь нас? - Матвей неслышно вырос за моей спиной, и я слышал, как глубоко в его глотке клокочет гневное рычание. Впрочем, причинить вред этому мужчине я не дам. Никому.
- Матвей Ревенский. Джереми Брукс... Я полагаю. Что ты хотел, Джерри?
Он смотрел на меня почти так же, как и Матвей: разница была лишь в том, что во взгляде Брукса не было ни грамма похоти, лишь молчаливое уважение. Да, мы с его прадедом познакомились на войне, так что эта семья знает меня отнюдь не как раздолбая, не вылезающего из чужих постелей... В чём-то оно и правильно. Винс был полностью в курсе моей личной жизни и причин такого поведения (иначе не получилось бы объяснить, почему я не старею), а его потомкам рассказали лишь о моей сути.
Я не имею ни малейшего представления о том, почему ни Винс, ни его потомки меня нисколько не боялись. Более того, не боялись они и никого из тех моих собратьев, с кем сталкивались.
- Угадай, - тонкие губы мужчины тронула улыбка. Это у них семейное: когда видят, что собеседник не настроен на официальный лад, они легко переходят к более фамильярному общению. - И ты ошибся, Лин. Я очень молодо выгляжу, да?
Что... Как?!
- Да ну, - я недоверчиво прищурился, обошёл собеседника по кругу. Да нет, ну возраст же, и телосложение... И Стивена, и Николаса я знал в совсем малышами, и они были так похожи в младенчестве, не мог Николас вырасти столь отличным от отца... Не мог же я так перепутать! - Да не может быть!
- Может, - он усмехнулся. - А ты осведомлён о том, что у меня есть сын. Поздравляю, кстати.
- С чем? - я потянул его за щёку. Ну, в принципе, мог. Ника я действительно видел вблизи только в пелёночном возрасте, а потом — издалека, посещая этот город... Уже после смерти Винса.
- Его дочь зовут Эва. Эвелин.
- Так значит, приятель, ты уже дедушка? Как быстро растут чужие дети...
- Мне пятьдесят восемь через три дня, вполне ожидаемо, что я уже дедушка.
Да уж. Определённо Ник. А выглядит и в самом деле моложе.
- Полагаю, мне лучше представиться самому? - Николас склонил голову вбок. Тоже семейное движение. Уже не больно видеть его, но придаёт дополнительное сходство с Винсом. - Николас Брукс. Мой дед пребывал в близких отношениях с Лином.
- Сколько же тебе лет? - удивление не проступило на лице Матвея, но явственно слышалось в его голосе. Я отмахнулся:
- Много. Итак, что тебе нужно... Ник?
Мне хотелось прикоснуться к нему, словно он имел непосредственное отношение к Винсенту и это прикосновение могло вернуть мне старого друга. А Ник рассказывал. Бумажные заморочки, я-то тут при чём, какое наследство, всё, что Винс мог мне оставить, я давно получил... Там и было-то — кольцо, которое он же мне и подарил, но я не решился носить всё время с собой, и ещё несколько цацек с драгоценными камнями, которые мне было жалко где-то потерять, пока я шляюсь повсюду и изучаю мир. Меня в те годы как раз занесло в Индию, вот уж где мне ни разу не нужны были бы эти все цацки — тем более что я всерьёз боялся возвращаться, боялся, что не так уж нужен я и Винсенту, и Лео...
- Да не от деда это, - с долей раздражения в голосе оборвал меня Ник на середине вопроса. - Это от отца.
- Стивен... - я даже остановился. Он же был таким молодым! Хотя, если учесть, что Ник родился, когда Стивену было двадцать шесть... А сейчас Нику под шестьдесят... О, Господи...
- Два года назад, - Николас склонил голову. - Тихо и спокойно, в своей постели. Он тебя ждал.
- Я мог вообще никогда не вернуться.
- Но вернулся же, хотя и опоздал... Вот, - порывшись во внутреннем кармане, Николас протянул мне плотный конверт. - Это тебе. Мы не вскрывали, так что я не знаю, что там. Завтра будет годовщина смерти отца... Заходи, если будет минутка. Мы не против тебя видеть.
- Да ты меня даже не знал... - я взял конверт, но решительно не представлял, что мне с ним делать. Матвей выручил: вытянул его у меня из пальцев, положил на мой рабочий стол. И обнял меня со спины: не собственнически, как я подспудно ожидал, а как-то... Ободряюще.
Да уж. Давно я не был в таком раздрае.
- Тебя знали отец и дед, - Николас улыбнулся. - И они много говорили о тебе. Много вспоминали. Дед прожил ещё шесть лет после твоего последнего визита... Говорили, что он не должен был, что он и так долгожитель, но он жил. Отец считал, что это потому, что он всё ещё ждал тебя.
Эти шесть лет я провёл на берегах Нила, наплевав на жару. Я был уверен, что Винса больше нет. Если бы я смог хотя бы на день смирить эту уверенность и написать ему... Я смог бы увидеться с ним ещё пару раз.
- Отец тоже ждал, но ему это не помогло, - безжалостно закончил Ник: его голос резко стал куда более суровым. - Но если ты и причинял им боль, Лин, то мне об этом не сказали. А Джерри и вовсе не знает о том, кто ты такой, он никогда не видел тебя.
- И зачем мне приходить, Ник? - я закрыл глаза, откинув голову на плечо Мэтту. - Повидаться с тобой? Навестить могилы? А есть ли смысл?..
- Есть. Приходи. А теперь — разрешите откланяться.
С моей стороны было бы полной глупостью задерживать его или пытаться спросить что-то ещё. И так больно думать об этом всём. Разбередили душу...
Горничная — одна из двух, что жили у меня в доме, плюс ещё повар и садовник, - проводила Николаса и отрапортовала о том, что работа закончена. Это их Люси приучила. Они-то там у себя все на самообеспечении, я имею в виду семью Аманды, а мне одному лениво было заниматься домом, я себе нашёл несколько неразговорчивых людей, любящих хорошие деньги и хорошее обращение и не боящихся странных незнакомцев, что являются в дом преимущественно после сумерек или перед рассветом. Вот Люси и занялась дрессировкой моей прислуги, раз уж все свои у неё уже знают всё, что от них требуется, досконально. Теперь у меня, кажется, самые исполнительные и честные горничные в мире.
Девочек я отпустил. Пусть у них и сдвинут график работы, но пора бы и честь знать, нехорошо переводить их на полночью ночной образ жизни, они — не мы, им солнышко нужно...
Девочек отпустил, а Матвея попросту выгнал. Он, конечно, чудесный и всё такое, но мне было совершенно не до него. Воспоминания о Винсе и годах, что я провёл если не рядом с ним, то в пределах видимости, - эти воспоминания требовали того, чтобы их залили хорошей такой дозой алкоголя. А я не могу надираться при Матвее.
Он не спорил. Хотя я не стану врать, что он ушёл без возражений и вопросов. С вопросами, и ещё с какими возражениями.
Я долго думал, идти ли к Бруксам. С одной стороны — мне до звезды якобы безутешные родствтенники, а с другой... Это же они. Это же Дерек, которого Винс в шутку звал и моим сыном тоже, потому что я проводил с ним много времени. И пусть и от отца, и от сына остались только горстки пепла в урнах на фамильном кладбище, но те люди — их семья. Хотя меня они и не знают..
Я пошёл туда. Пошёл один: из тех, кто рядом сейчас и мог бы меня понять, я хотел бы взять с собой разве что Лео, но совести не хватило тащить его в семью другого моего любовника. Пусть понятие «ревность» для него относится к эфемерным, а Винс давно мёртв, но... Лучше не стоит.
А ещё я не хотел, чтобы они меня таким видели. Пусть Аманда, Терри, её Охранник, и Лео видели меня в любых состояниях, в том числе и избитым до полусмерти, когда меня угораздило ввязаться в разборки правящего клана этого города с пришлыми одиночками, - но опять-таки: лучше не стоит.
Николас был рядом со мной всё время, не позволяя требовать от меня никаких объяснений. Его сын оказался до одури похож на него и одновременно на Винса в молодости, а внучке было уже лет пятнадцать, если не больше... Дама на выдане, неудивительно, что даже на ужин в честь почившего Брукса-старшего припёрлись несколько кандидатов на её руку и половину состояния семьи Брукс. Меня это выбесило, честно говоря, я ожидал от нынешней молодёжи большей нравственности...
В любом случае, домой я вернулся в ещё большем раздрае, нежели был. И вызверился на Матвея, когда застал его читающим письмо от Стивена, так, что из неведомых уголков особняка повыскакивали случайно зашедшие в гости члены семьи Аманды и хором принялись меня успокаивать. Я послал всех во все неприличные места, какие вспомнил, и, от души хлопнув дверью, ушёл в мансарду, заперевшись и подперев дверь стулом.
Лео, скотина, влез через окно, и, кажется, по крыше.
- Ну и как это называется? - он устроился на подоконнике, свесив ноги в комнату, и уставился на меня. Я подавил желание швырнуть в него второй стул и даже ответил почти спокойно:
- Что — это?
- Вы с Мэттом уходите из клуба с кислыми минами, - собрат загнул первый палец, - потом ребята видят подозрительного типа в очень дорогой одежде, выходящего из вашего дома, - второй, - и Мэтт приходит ночевать к Карине, - третий. - А на следующее утро ты исчезаешь на весь день, - Лео продемонстировал мне последний оставшийся незагнутым палец, средний, - и возвращаешься злым, как сто чертей, и ещё от тебя вином несёт, - пальцы на руке закончились, и Лео погрозил мне кулаком. - Хорошим вином, но как-то всё равно — несёт, как будто ты налакался с горя. Ты же не пьёшь вино!
- Не пью. Лео, иди к демонам, а то выкину.
- Не выкинешь, - дорогой друг фыркнул. - И я в курсе, что ты не хочешь никого видеть, ты это вполне внятно сказал. То есть, прошу прощения, проорал на всё поместье, я почти от ворот услышал. Ты чего такой злой-то?
- Лео, иди к демонам, я сказал! - я подорвался с места, но даже поймать Лео не успел: он почти мгновенно переместился в противоположный конец комнаты, а потом ещё раз, и ещё раз, пока у меня злоба на второй план не ушла, и я не вспомнил, что стоит только самую малость сконцентрироваться — и я таки докажу, что я Охранник, а Лео — просто вампир.
В общем, в окно мы выпали вместе, и я трижды проклял садовника за то, что под этими окнами растут розы. В обычное-то время мне глубоко плевать, но тут...
Впрочем, мою злость это только подогрело.
Дрались мы долго и вдохновенно: у Лео сил было навалом, у меня тоже, да к тому же я был в полной ярости. Я успел забыть, из-за чего мы сцепились, и какого дьявола меня так бесит всё в этом мире, а Лео вообще было плевать на причины и следствия: он шально улыбался всю дорогу, и даже такое наше с ним взаимодействие ему отчётливо нравилось.
Я победил, кстати. Охранник я или где? Мне положено быть более сильным и ловким, нежели другие вампиры общины. Тем более что Лео примерно одного со мной возраста, да и вообще разница в два-три года в нашем случае роли совершенно не играют.
- Успокоился? - миролюбиво поинтересовался Лео, облизывая разбитые губы. Скоро рассечённая плоть начнёт затягиваться, а к утру не останется ни следа от этой драки. Для верности можно позализывать ранки.
- Успокоился, - я почесал кулак о ладонь. Вот ведь зараза, я совсем забыл про кольца... Мало того, что у Лео всё лицо располосовано, так я ещё одно из них чуть не потерял, и они теперь в крови.
- Расскажешь?
- Нет.
- Ну, как знаешь, - друг совершенно не обиделся. - Тебе придётся увеличить садовнику жалование, у него теперь полно работы...
- Плевать на деньги, - я поднялся с него, пересыпал из ладони в ладонь кольца. Придётся нести в руках: если тут и были карманы, то Лео постарался сделать так, чтобы их не было.
Вернее, в одной руке: я как Лео руку протянул, чтобы помочь подняться, так он её и не выпустил.
Мы довольно далеко от особняка ушли, и было уже проще дойти до Аманды, чем до меня, но двинулись ко мне. Как выяснилось, не зря: когда мы добрались, уже почти не хромая и даже перешучиваясь, нас встретила собственно Аманда и тут же надавала обоим материнских бодрящих подзатыльников и отчитала за то, что мы так себя ведём нехорошо. Матвей молча и мрачно внимал этим речам, всем своим видом выражая полное согласие с тем, что говорила Аманда.
- ...И чтобы больше так не делали! - закончила она свою пламенную речь и обняла обоих. Я от неожиданности чуть не выронил кольца: Аманде не свойственны такие проявления чувств... Но не вырываться же с воплями о том, что, дескать, подменили её. Не подменили, мне ли не знать...
Лео потом ушёл с Амандой и Францем: этот парнишка тоже забрёл в гости, и всё время, что мы с Лео гоняли друг друга по саду, он нервничал. Судя по тому, как с его уходом посветлела мордаха Матвея, он своей нервозностью Ревенского достал до самой печёнки, и Матвей с трудом сдерживался от того, чтобы последовать моему примеру.
- Прости, - терпения и силы воли на выразительное молчание ему хватило аккурат до дверей моей спальни. Не той, которую я уже окрестил «нашей», потому что в ней кровать больше, а той, что действительно моя: уголок в особняке, куда даже прислуга, и без того немногочисленная и малозагруженная, почти не заходит. Может, потому Матвей и решил заговорить здесь, что был уверен: внутрь он не попадёт. Даже мне иногда действительно нужно остаться наедине со своими мыслями, а ни в нашей общей спальне, ни в кабинете, ни в любой другой точке особняка этого единения с самим собой не достичь.
- За что? - я остановился, придержав дверь. Матвей сгорбился, сунув руки в карманы, однако смотрел хоть и исподлобья, но твёрдо.
- За то, что полез в твои письма. За то, что не остановил. За то, что предпочёл оставить всё Лео.
- Дурак, - я вздохнул, приглашающе открыл дверь. - Заходи уже... Тебе не стоит извиняться ни за что. Письмо я сам бросил, остановить меня тебе, прости, не по силам, да и будь на месте Лео ты — опять-таки, прости, я бы тебя забил. Я плохо себя контролирую, когда я в ярости, а я в несколько раз старше тебя и пока ещё намного сильнее.
Матвей притулился у подоконника, наблюдая за тем, как я брожу по комнате, раздеваясь, как обмываюсь сам, промываю и надеваю снова кольца. Он не спорил: то ли лень, то ли согласен... Честно говоря, я от него этого не ожидал. Мне казалось, что на замечание о том, что я сильнее, он должен будет вскинуться и попытаться доказать свою силу... Впрочем, так намного лучше.
И на этот раз его взгляд напоминал давнишний взгляд Николаса: просто интерес, причём скорее интерес исследователя, нежели интерес любовника. Ни ноты желания. И снова — это к лучшему. Это был тяжёлый день. И, кажется, я ухитрился-таки получить солнечный удар, даром что день был небогат на прямые солнечные лучи... Ну, оно неудивительно, на самом деле, с нашей-то расовой чувствительностью к солнечному свету.
Я устроился на кровати, поджав ноги, принялся расчёсывать волосы, наблюдая за Матвеем вполглаза. Надо подстричься... Не люблю длинные волосы, особенно когда они в моде, а я порядком оброс. И дело даже не в том, что за волосы удобно хватать любовника, а я ненавижу, когда фиксируют таким образом голову. Мне попросту неудобно.
Ну, стричься я буду явно не сейчас и даже не в ближайшие дни. Придётся подождать, а значит — как следует расчесать волосы, чтобы они не превратились за ночь в большой колтун. Они могут, я знаю.
- Можно тебе помочь? - я почти вздрогнул. Почти. Не настолько я ушёл в себя, чтобы голос Мэтта меня удивил или испугал.
- На здоровье, - подумав, я пожал плечами и протянул ему щётку, повозился, устраиваясь спиной к нему. Полы халата слегка разъехались, обнажая скрещенные лодыжки, и я поёжился от резкого выдоха Матвея: уже неожиданно близко. Кажется, он находит это куда более соблазнительным, нежели полное обнажение.
А ещё ему, как выяснилось, нравится копаться в чужих волосах. И в этом он весьма осторожен, даже нежен: не дай Боже задеть, потянуть или доставить ещё какое неудобство. И он аккуратно массировал мне голову по ходу дела, да так, что я готов был растечься оргазмирующей лужицей по покрывалу и забыть обо всём, что было, что есть, что будет и чего не будет.
Так что я ни секунды не сопротивлялся, когда Матвей мягко опрокинул меня на спину, накрывая своим телом. Несмотря на то, что не самое целомудренное движение, он оставался спокоен, как удав, да и я, признаться, не был возбуждён. Просто... Хорошо. Приятно, когда тебя не просто хотят, а когда хотят поласкаться, погладить... Не то, чтобы я был этого всего лишён — ура Лео! И слишком уж часто я в последнее время мысленно возношу хвалу Лео, не к добру... - но от Матвея не ожидал.
Особенно ему почему-то понравились мои руки. Прямо как есть, с подживающими ссадинами, царапинами от когтей Лео, тонким пушком на предплечьях и кучей побрякушек, с которыми я не нахожу сил расстаться.
- Что это? - Мэтт поймал мою ладонь, быстро пробежал пальцами по пальцам, сжал безымянный. Серебряная печатка, и без того держащаяся на честном слове, скользнула ему в ладонь.
- Кольцо, - я вынул побрякушку из не успевших сжаться пальцев, взглянул через нее на Матвея. - Фамильный перстень. Когда я ушел из дома, я взял его с собой.
- В каком смысле - ушел из дома? - Матвей перехватил мое запястье.
- В прямом.
Высвободить руку и улечься обратно, как было — не проблема. Гораздо сложнее выдержать обжигающий взгляд. Действительно жжет, как солнечный луч, предательски пробравшийся сквозь прореху в шторах.
- Ты ушел из дома? - теперь у него голос врача, который говорит со слабоумным ребенком. Ну нет же, нет, верните молчание, не хочу...
- Не говори со мной так.
- Эвелин. Расскажи мне?
- Нет, Матвей, - я подбросил кольцо в ладони, посмотрел к нему без улыбки. - Нет, я не расскажу тебе этого.
Хватит, ну пожалуйста, я устал сегодня, я вообще не хочу это вспоминать, тем более сейчас, мне и так паршиво из-за этого похода на поминки!
Не знаю, то ли ткань мироздания повлияла на него, то ли Боги услышали мои мольбы, но Матвей не стал развивать тему. Более того, он снова принялся перебирать мои пальцы, не пытаясь уже снять какое-то из колец. Я уже почти задремал, когда он всё-таки спросил:
- Станцуешь мне?
- В другой раз, Мэтт, - я уткнулся носом ему в плечо. Тепло и уютно, не хочется вставать.
- Ну, лежи, раз тепло и уютно, - в его голосе чувствовалась улыбка. Я что, сказал это вслух?
Какой же я всё-таки... - зевок, лишь бы челюсть не свернуть, - придурок. Как раз под стать тому, на чьей руке я лежу...
Они всё ещё в Вене, но спойлерМэтт так и не увидел танцующего Лина.
***
Эвелин
1, 2
3
читатьЭто был не его вечер. Определённо. И не мой, если уж на то пошло: Матвей обломался только в плане приватных танцев, а меня ждала ещё и не самая приятная беседа.
Дело в том, что в Вене я знаю не только семью Аманды, и близкие отношения у меня не только с Лео. Были. Не то, чтобы меня это печалило... Но одна из причин, по которым я так долго тут не появлялся — я хотел, чтобы у этой семьи не осталось никаких воспоминаний обо мне. Вообще никаких. В идеале — у меня тоже, потому что мне очень, очень грустно смотреть на мужчину сорока с копейками лет и вспоминать, как хорошо мне было с его прадедушкой, так на него похожим.
- Мистер Мэдсон, сэр, - сухой голос Джереми Брукса был точь в точь таким же, как и голос давно почившего Винсента. - Я рад, что Вы наконец-то появились в этих местах.
- Здравствуй, Джерри, - я вздохнул, прислоняясь к дверям. Нет ничего удивительного в том, что Брукс-младший меня нашёл: я не таился в те годы, не скрывал своё имя, и было бы желание, а возможность найдётся... Интересно только, зачем я им нужен. Деда Джерри я качал на коленях, а его отца видел в возрасте двух месяцев, когда в последний раз навещал Винса — уже прадедушку, почтенного старца, сохранившего до самого конца темперамент и... Как бы это помягче сказать... В общем... Ну, понятно. Мне на ум приходят только слишком грубые слова, а Винс был самым ласковым из всех моих любовников — несмотря на то, что он же был самым властным. Мне не хочется говорить о нём — так. Даже в мыслях. Даже в своих записках.
- Лин, познакомишь нас? - Матвей неслышно вырос за моей спиной, и я слышал, как глубоко в его глотке клокочет гневное рычание. Впрочем, причинить вред этому мужчине я не дам. Никому.
- Матвей Ревенский. Джереми Брукс... Я полагаю. Что ты хотел, Джерри?
Он смотрел на меня почти так же, как и Матвей: разница была лишь в том, что во взгляде Брукса не было ни грамма похоти, лишь молчаливое уважение. Да, мы с его прадедом познакомились на войне, так что эта семья знает меня отнюдь не как раздолбая, не вылезающего из чужих постелей... В чём-то оно и правильно. Винс был полностью в курсе моей личной жизни и причин такого поведения (иначе не получилось бы объяснить, почему я не старею), а его потомкам рассказали лишь о моей сути.
Я не имею ни малейшего представления о том, почему ни Винс, ни его потомки меня нисколько не боялись. Более того, не боялись они и никого из тех моих собратьев, с кем сталкивались.
- Угадай, - тонкие губы мужчины тронула улыбка. Это у них семейное: когда видят, что собеседник не настроен на официальный лад, они легко переходят к более фамильярному общению. - И ты ошибся, Лин. Я очень молодо выгляжу, да?
Что... Как?!
- Да ну, - я недоверчиво прищурился, обошёл собеседника по кругу. Да нет, ну возраст же, и телосложение... И Стивена, и Николаса я знал в совсем малышами, и они были так похожи в младенчестве, не мог Николас вырасти столь отличным от отца... Не мог же я так перепутать! - Да не может быть!
- Может, - он усмехнулся. - А ты осведомлён о том, что у меня есть сын. Поздравляю, кстати.
- С чем? - я потянул его за щёку. Ну, в принципе, мог. Ника я действительно видел вблизи только в пелёночном возрасте, а потом — издалека, посещая этот город... Уже после смерти Винса.
- Его дочь зовут Эва. Эвелин.
- Так значит, приятель, ты уже дедушка? Как быстро растут чужие дети...
- Мне пятьдесят восемь через три дня, вполне ожидаемо, что я уже дедушка.
Да уж. Определённо Ник. А выглядит и в самом деле моложе.
- Полагаю, мне лучше представиться самому? - Николас склонил голову вбок. Тоже семейное движение. Уже не больно видеть его, но придаёт дополнительное сходство с Винсом. - Николас Брукс. Мой дед пребывал в близких отношениях с Лином.
- Сколько же тебе лет? - удивление не проступило на лице Матвея, но явственно слышалось в его голосе. Я отмахнулся:
- Много. Итак, что тебе нужно... Ник?
Мне хотелось прикоснуться к нему, словно он имел непосредственное отношение к Винсенту и это прикосновение могло вернуть мне старого друга. А Ник рассказывал. Бумажные заморочки, я-то тут при чём, какое наследство, всё, что Винс мог мне оставить, я давно получил... Там и было-то — кольцо, которое он же мне и подарил, но я не решился носить всё время с собой, и ещё несколько цацек с драгоценными камнями, которые мне было жалко где-то потерять, пока я шляюсь повсюду и изучаю мир. Меня в те годы как раз занесло в Индию, вот уж где мне ни разу не нужны были бы эти все цацки — тем более что я всерьёз боялся возвращаться, боялся, что не так уж нужен я и Винсенту, и Лео...
- Да не от деда это, - с долей раздражения в голосе оборвал меня Ник на середине вопроса. - Это от отца.
- Стивен... - я даже остановился. Он же был таким молодым! Хотя, если учесть, что Ник родился, когда Стивену было двадцать шесть... А сейчас Нику под шестьдесят... О, Господи...
- Два года назад, - Николас склонил голову. - Тихо и спокойно, в своей постели. Он тебя ждал.
- Я мог вообще никогда не вернуться.
- Но вернулся же, хотя и опоздал... Вот, - порывшись во внутреннем кармане, Николас протянул мне плотный конверт. - Это тебе. Мы не вскрывали, так что я не знаю, что там. Завтра будет годовщина смерти отца... Заходи, если будет минутка. Мы не против тебя видеть.
- Да ты меня даже не знал... - я взял конверт, но решительно не представлял, что мне с ним делать. Матвей выручил: вытянул его у меня из пальцев, положил на мой рабочий стол. И обнял меня со спины: не собственнически, как я подспудно ожидал, а как-то... Ободряюще.
Да уж. Давно я не был в таком раздрае.
- Тебя знали отец и дед, - Николас улыбнулся. - И они много говорили о тебе. Много вспоминали. Дед прожил ещё шесть лет после твоего последнего визита... Говорили, что он не должен был, что он и так долгожитель, но он жил. Отец считал, что это потому, что он всё ещё ждал тебя.
Эти шесть лет я провёл на берегах Нила, наплевав на жару. Я был уверен, что Винса больше нет. Если бы я смог хотя бы на день смирить эту уверенность и написать ему... Я смог бы увидеться с ним ещё пару раз.
- Отец тоже ждал, но ему это не помогло, - безжалостно закончил Ник: его голос резко стал куда более суровым. - Но если ты и причинял им боль, Лин, то мне об этом не сказали. А Джерри и вовсе не знает о том, кто ты такой, он никогда не видел тебя.
- И зачем мне приходить, Ник? - я закрыл глаза, откинув голову на плечо Мэтту. - Повидаться с тобой? Навестить могилы? А есть ли смысл?..
- Есть. Приходи. А теперь — разрешите откланяться.
С моей стороны было бы полной глупостью задерживать его или пытаться спросить что-то ещё. И так больно думать об этом всём. Разбередили душу...
Горничная — одна из двух, что жили у меня в доме, плюс ещё повар и садовник, - проводила Николаса и отрапортовала о том, что работа закончена. Это их Люси приучила. Они-то там у себя все на самообеспечении, я имею в виду семью Аманды, а мне одному лениво было заниматься домом, я себе нашёл несколько неразговорчивых людей, любящих хорошие деньги и хорошее обращение и не боящихся странных незнакомцев, что являются в дом преимущественно после сумерек или перед рассветом. Вот Люси и занялась дрессировкой моей прислуги, раз уж все свои у неё уже знают всё, что от них требуется, досконально. Теперь у меня, кажется, самые исполнительные и честные горничные в мире.
Девочек я отпустил. Пусть у них и сдвинут график работы, но пора бы и честь знать, нехорошо переводить их на полночью ночной образ жизни, они — не мы, им солнышко нужно...
Девочек отпустил, а Матвея попросту выгнал. Он, конечно, чудесный и всё такое, но мне было совершенно не до него. Воспоминания о Винсе и годах, что я провёл если не рядом с ним, то в пределах видимости, - эти воспоминания требовали того, чтобы их залили хорошей такой дозой алкоголя. А я не могу надираться при Матвее.
Он не спорил. Хотя я не стану врать, что он ушёл без возражений и вопросов. С вопросами, и ещё с какими возражениями.
Я долго думал, идти ли к Бруксам. С одной стороны — мне до звезды якобы безутешные родствтенники, а с другой... Это же они. Это же Дерек, которого Винс в шутку звал и моим сыном тоже, потому что я проводил с ним много времени. И пусть и от отца, и от сына остались только горстки пепла в урнах на фамильном кладбище, но те люди — их семья. Хотя меня они и не знают..
Я пошёл туда. Пошёл один: из тех, кто рядом сейчас и мог бы меня понять, я хотел бы взять с собой разве что Лео, но совести не хватило тащить его в семью другого моего любовника. Пусть понятие «ревность» для него относится к эфемерным, а Винс давно мёртв, но... Лучше не стоит.
А ещё я не хотел, чтобы они меня таким видели. Пусть Аманда, Терри, её Охранник, и Лео видели меня в любых состояниях, в том числе и избитым до полусмерти, когда меня угораздило ввязаться в разборки правящего клана этого города с пришлыми одиночками, - но опять-таки: лучше не стоит.
Николас был рядом со мной всё время, не позволяя требовать от меня никаких объяснений. Его сын оказался до одури похож на него и одновременно на Винса в молодости, а внучке было уже лет пятнадцать, если не больше... Дама на выдане, неудивительно, что даже на ужин в честь почившего Брукса-старшего припёрлись несколько кандидатов на её руку и половину состояния семьи Брукс. Меня это выбесило, честно говоря, я ожидал от нынешней молодёжи большей нравственности...
В любом случае, домой я вернулся в ещё большем раздрае, нежели был. И вызверился на Матвея, когда застал его читающим письмо от Стивена, так, что из неведомых уголков особняка повыскакивали случайно зашедшие в гости члены семьи Аманды и хором принялись меня успокаивать. Я послал всех во все неприличные места, какие вспомнил, и, от души хлопнув дверью, ушёл в мансарду, заперевшись и подперев дверь стулом.
Лео, скотина, влез через окно, и, кажется, по крыше.
- Ну и как это называется? - он устроился на подоконнике, свесив ноги в комнату, и уставился на меня. Я подавил желание швырнуть в него второй стул и даже ответил почти спокойно:
- Что — это?
- Вы с Мэттом уходите из клуба с кислыми минами, - собрат загнул первый палец, - потом ребята видят подозрительного типа в очень дорогой одежде, выходящего из вашего дома, - второй, - и Мэтт приходит ночевать к Карине, - третий. - А на следующее утро ты исчезаешь на весь день, - Лео продемонстировал мне последний оставшийся незагнутым палец, средний, - и возвращаешься злым, как сто чертей, и ещё от тебя вином несёт, - пальцы на руке закончились, и Лео погрозил мне кулаком. - Хорошим вином, но как-то всё равно — несёт, как будто ты налакался с горя. Ты же не пьёшь вино!
- Не пью. Лео, иди к демонам, а то выкину.
- Не выкинешь, - дорогой друг фыркнул. - И я в курсе, что ты не хочешь никого видеть, ты это вполне внятно сказал. То есть, прошу прощения, проорал на всё поместье, я почти от ворот услышал. Ты чего такой злой-то?
- Лео, иди к демонам, я сказал! - я подорвался с места, но даже поймать Лео не успел: он почти мгновенно переместился в противоположный конец комнаты, а потом ещё раз, и ещё раз, пока у меня злоба на второй план не ушла, и я не вспомнил, что стоит только самую малость сконцентрироваться — и я таки докажу, что я Охранник, а Лео — просто вампир.
В общем, в окно мы выпали вместе, и я трижды проклял садовника за то, что под этими окнами растут розы. В обычное-то время мне глубоко плевать, но тут...
Впрочем, мою злость это только подогрело.
Дрались мы долго и вдохновенно: у Лео сил было навалом, у меня тоже, да к тому же я был в полной ярости. Я успел забыть, из-за чего мы сцепились, и какого дьявола меня так бесит всё в этом мире, а Лео вообще было плевать на причины и следствия: он шально улыбался всю дорогу, и даже такое наше с ним взаимодействие ему отчётливо нравилось.
Я победил, кстати. Охранник я или где? Мне положено быть более сильным и ловким, нежели другие вампиры общины. Тем более что Лео примерно одного со мной возраста, да и вообще разница в два-три года в нашем случае роли совершенно не играют.
- Успокоился? - миролюбиво поинтересовался Лео, облизывая разбитые губы. Скоро рассечённая плоть начнёт затягиваться, а к утру не останется ни следа от этой драки. Для верности можно позализывать ранки.
- Успокоился, - я почесал кулак о ладонь. Вот ведь зараза, я совсем забыл про кольца... Мало того, что у Лео всё лицо располосовано, так я ещё одно из них чуть не потерял, и они теперь в крови.
- Расскажешь?
- Нет.
- Ну, как знаешь, - друг совершенно не обиделся. - Тебе придётся увеличить садовнику жалование, у него теперь полно работы...
- Плевать на деньги, - я поднялся с него, пересыпал из ладони в ладонь кольца. Придётся нести в руках: если тут и были карманы, то Лео постарался сделать так, чтобы их не было.
Вернее, в одной руке: я как Лео руку протянул, чтобы помочь подняться, так он её и не выпустил.
Мы довольно далеко от особняка ушли, и было уже проще дойти до Аманды, чем до меня, но двинулись ко мне. Как выяснилось, не зря: когда мы добрались, уже почти не хромая и даже перешучиваясь, нас встретила собственно Аманда и тут же надавала обоим материнских бодрящих подзатыльников и отчитала за то, что мы так себя ведём нехорошо. Матвей молча и мрачно внимал этим речам, всем своим видом выражая полное согласие с тем, что говорила Аманда.
- ...И чтобы больше так не делали! - закончила она свою пламенную речь и обняла обоих. Я от неожиданности чуть не выронил кольца: Аманде не свойственны такие проявления чувств... Но не вырываться же с воплями о том, что, дескать, подменили её. Не подменили, мне ли не знать...
Лео потом ушёл с Амандой и Францем: этот парнишка тоже забрёл в гости, и всё время, что мы с Лео гоняли друг друга по саду, он нервничал. Судя по тому, как с его уходом посветлела мордаха Матвея, он своей нервозностью Ревенского достал до самой печёнки, и Матвей с трудом сдерживался от того, чтобы последовать моему примеру.
- Прости, - терпения и силы воли на выразительное молчание ему хватило аккурат до дверей моей спальни. Не той, которую я уже окрестил «нашей», потому что в ней кровать больше, а той, что действительно моя: уголок в особняке, куда даже прислуга, и без того немногочисленная и малозагруженная, почти не заходит. Может, потому Матвей и решил заговорить здесь, что был уверен: внутрь он не попадёт. Даже мне иногда действительно нужно остаться наедине со своими мыслями, а ни в нашей общей спальне, ни в кабинете, ни в любой другой точке особняка этого единения с самим собой не достичь.
- За что? - я остановился, придержав дверь. Матвей сгорбился, сунув руки в карманы, однако смотрел хоть и исподлобья, но твёрдо.
- За то, что полез в твои письма. За то, что не остановил. За то, что предпочёл оставить всё Лео.
- Дурак, - я вздохнул, приглашающе открыл дверь. - Заходи уже... Тебе не стоит извиняться ни за что. Письмо я сам бросил, остановить меня тебе, прости, не по силам, да и будь на месте Лео ты — опять-таки, прости, я бы тебя забил. Я плохо себя контролирую, когда я в ярости, а я в несколько раз старше тебя и пока ещё намного сильнее.
Матвей притулился у подоконника, наблюдая за тем, как я брожу по комнате, раздеваясь, как обмываюсь сам, промываю и надеваю снова кольца. Он не спорил: то ли лень, то ли согласен... Честно говоря, я от него этого не ожидал. Мне казалось, что на замечание о том, что я сильнее, он должен будет вскинуться и попытаться доказать свою силу... Впрочем, так намного лучше.
И на этот раз его взгляд напоминал давнишний взгляд Николаса: просто интерес, причём скорее интерес исследователя, нежели интерес любовника. Ни ноты желания. И снова — это к лучшему. Это был тяжёлый день. И, кажется, я ухитрился-таки получить солнечный удар, даром что день был небогат на прямые солнечные лучи... Ну, оно неудивительно, на самом деле, с нашей-то расовой чувствительностью к солнечному свету.
Я устроился на кровати, поджав ноги, принялся расчёсывать волосы, наблюдая за Матвеем вполглаза. Надо подстричься... Не люблю длинные волосы, особенно когда они в моде, а я порядком оброс. И дело даже не в том, что за волосы удобно хватать любовника, а я ненавижу, когда фиксируют таким образом голову. Мне попросту неудобно.
Ну, стричься я буду явно не сейчас и даже не в ближайшие дни. Придётся подождать, а значит — как следует расчесать волосы, чтобы они не превратились за ночь в большой колтун. Они могут, я знаю.
- Можно тебе помочь? - я почти вздрогнул. Почти. Не настолько я ушёл в себя, чтобы голос Мэтта меня удивил или испугал.
- На здоровье, - подумав, я пожал плечами и протянул ему щётку, повозился, устраиваясь спиной к нему. Полы халата слегка разъехались, обнажая скрещенные лодыжки, и я поёжился от резкого выдоха Матвея: уже неожиданно близко. Кажется, он находит это куда более соблазнительным, нежели полное обнажение.
А ещё ему, как выяснилось, нравится копаться в чужих волосах. И в этом он весьма осторожен, даже нежен: не дай Боже задеть, потянуть или доставить ещё какое неудобство. И он аккуратно массировал мне голову по ходу дела, да так, что я готов был растечься оргазмирующей лужицей по покрывалу и забыть обо всём, что было, что есть, что будет и чего не будет.
Так что я ни секунды не сопротивлялся, когда Матвей мягко опрокинул меня на спину, накрывая своим телом. Несмотря на то, что не самое целомудренное движение, он оставался спокоен, как удав, да и я, признаться, не был возбуждён. Просто... Хорошо. Приятно, когда тебя не просто хотят, а когда хотят поласкаться, погладить... Не то, чтобы я был этого всего лишён — ура Лео! И слишком уж часто я в последнее время мысленно возношу хвалу Лео, не к добру... - но от Матвея не ожидал.
Особенно ему почему-то понравились мои руки. Прямо как есть, с подживающими ссадинами, царапинами от когтей Лео, тонким пушком на предплечьях и кучей побрякушек, с которыми я не нахожу сил расстаться.
- Что это? - Мэтт поймал мою ладонь, быстро пробежал пальцами по пальцам, сжал безымянный. Серебряная печатка, и без того держащаяся на честном слове, скользнула ему в ладонь.
- Кольцо, - я вынул побрякушку из не успевших сжаться пальцев, взглянул через нее на Матвея. - Фамильный перстень. Когда я ушел из дома, я взял его с собой.
- В каком смысле - ушел из дома? - Матвей перехватил мое запястье.
- В прямом.
Высвободить руку и улечься обратно, как было — не проблема. Гораздо сложнее выдержать обжигающий взгляд. Действительно жжет, как солнечный луч, предательски пробравшийся сквозь прореху в шторах.
- Ты ушел из дома? - теперь у него голос врача, который говорит со слабоумным ребенком. Ну нет же, нет, верните молчание, не хочу...
- Не говори со мной так.
- Эвелин. Расскажи мне?
- Нет, Матвей, - я подбросил кольцо в ладони, посмотрел к нему без улыбки. - Нет, я не расскажу тебе этого.
Хватит, ну пожалуйста, я устал сегодня, я вообще не хочу это вспоминать, тем более сейчас, мне и так паршиво из-за этого похода на поминки!
Не знаю, то ли ткань мироздания повлияла на него, то ли Боги услышали мои мольбы, но Матвей не стал развивать тему. Более того, он снова принялся перебирать мои пальцы, не пытаясь уже снять какое-то из колец. Я уже почти задремал, когда он всё-таки спросил:
- Станцуешь мне?
- В другой раз, Мэтт, - я уткнулся носом ему в плечо. Тепло и уютно, не хочется вставать.
- Ну, лежи, раз тепло и уютно, - в его голосе чувствовалась улыбка. Я что, сказал это вслух?
Какой же я всё-таки... - зевок, лишь бы челюсть не свернуть, - придурок. Как раз под стать тому, на чьей руке я лежу...
Продолжение следует.
Вопрос: По поводу выкладки.
| 1. Выкладывай, как напишется, даже если это будет 2дня/месяц. | 5 | (71.43%) | |
| 2. Делай это как-то систематичнее. | 2 | (28.57%) | |
| Всего: | 7 | ||
@темы: моё, творчество, получите - распишитесь!
-
-
05.01.2012 в 00:31а тут *_*
такаааая насыщенная глава
и грусть, и драка, и нежность
я, правда, немного запутался, какие отношения были у Эвелинчика с мужчинами семьи Брукс
но это особенности конкртено моего восприятия - теряюсь, когда много незнакомых имён X)
мне всё больше нравится Эвелинчик *_*
хотя казалось бы - куда уж больше =))
ну он такой... столько эмоций
он прекрасен, когда радуется, прекрасен, когда грустит, когда разговаривает, когда молчит
он такой живой, объёмный
и в нём ещё столько загадок *_*
буду болеть за Матвея - чтоб он хотя бы часть разгадал XD
жду продолжения!
-
-
05.01.2012 в 04:34Надо будет как-нить зафотать, как я с твоих комментариев каваюсь ^___________^