Смех без причины — признак мыслящего человека, для смеха которого необязательны внешние факторы. (с)
Я не умею заниматься только чем-то одним: у меня постоянно делается несколько дел, и, смею надеясться, делаются без ущебра друг для друга. В наибольшей степени это относится к работе над ориджами. Если исключить то время, когда я не мог выжать из себя ни строчки помимо игровых постов (хотя и играть я тогда почти перестал, тормозил ужасно), то я всегда думаю над чем-то, и не над чем-то одним.
Кое-что рождается быстро, кое-что (и это случается чаще) - оооочень долго.
У меня есть несколько ориджей, которые я успел пообещать, а потому обязательно доделаю.
Самый долгоиграющий мой проект, Упряжку - Умке. Она до сих пор представляет из себя дохренадцать страниц набросков. Уже довольно большой объём, но надо это дописать, свести, выписать связки для ситуаций и ситуации для связок... В общем, оно появится нескоро.
БДСМную историю, "Барсика" - самому себе. Я её не брошу. Когда-нибудь обязательно сделаю.
Вампирскую романтику "Эвелин" - Фанчику. Так уж вышло, что с Эвелин дело идёт лучше всего. Упаси меня боги начать по ней играть)) Как я уже выяснил, игра по вселенной замедляет работу над ориджем по той же вселенной. ^^" Что, впрочем, не заставит меня прекратить игру по Упряжке, там, в конце концов, не основные персонажи истории задействованы, переключусь как-нибудь...
Ну так вот. Я свёл первую главу "Эвелин"))) Как и с Поворотом, я её тут выложу в надежде на то, что это заставит меня работать быстрее.) Опрометчиво делать это во время сессии, но я всё равно буду хернёй страдать, так пусть это будет хотя бы полезное для общества страдание хернёй.
***
Эвелин
Общий рейтинг - R. Хотя, думаю, есть тут в этой главе сцена, которую можно натянуть на NC-17.
Осторожно! Вампиры. И мат.
11
Эвелин. Совершенно идиотское имя для мужчины, убил бы тех, кто мне его дал... Если бы они уже не были мертвы.
Матвей с этого моего имени ржет уже полсотни лет, и ему по-прежнему весело всякий раз, когда он называет меня полным именем. Нет, вы только вслушайтесь: Эвелин Джош Мэдсон, мужчина! Хуже был бы только какой-нибудь "Юлий" или "Кейт". Хотя, наверное, если бы я был брутален, как старик Арни, то Матвей бы не смеялся. Другое дело, что "старик Арни" для нас обоих - ребенок... Матвей и над этим ржет с присущим его нации упоением.
Матвей - русский, родился и вырос в России, а к нашим стройным рядам присоединился в украинских землях. Было это время, когда власть уже сменилось на большевиков окончательно, и солдат Ревенский приехал в отпуск в украинскую глубинку.
Загар с него не сошел и теперь, я на его фоне так и вовсе моль. Бледная. Серая даже.
Солдат Ревенский изволили нажраться в дым во время какого-то-там похода и трахнуть бессильную белокожую девушку с неестественно яркими глазами. Девушка выпила половину крови уважаемого солдата Ревенского, отравилась и подохла под забором, так ей и надо, сучке, нечего на чужой территории охотиться. Но обратить парня она напоследок успела, причем здорово так успела, Матвей сам чуть не отправился к предкам, хотя обычно люди выживают даже после такой херни.
Собственно, это была моя территория: я в этом городе на юге Украины жил уже лет десять, ко мне, скромному затворнику, никогда не поднимающему капюшон (еще бы, за эти десять лет я не изменился ни грамма и все равно выглядел на двадцать с копейками, а не на "под сорок"!), привыкли даже местные шавки. Тут и охотиться было удобно: уж раз в недельку точно какой-нибудь неверный муж ночью домой побредет, а у таких крови отпить сам Бог велел. Хотя, я не верю в богов, это я так, по привычке: при рождении меня крестили.
А, ну так вот. Матвей не успел загнуться: его нашел я. Отсосал: сначала яд той стервы из его крови, потом... Ну, потом просто ему. Он был такой очаровательный, когда пришел в себя, и назвал меня ангелом; хотя, по-моему, совсем не похоже, разве что глаза у меня голубые. И возбужденный, мы все возбуждены после становления, это нормальная реакция человеческого организма на яд вампира.
Э. Я не сказал? Мы вампиры. Я и Матвей. Строго говоря, не сколько мы двое, нас много, но раз уж речь идет о нас двоих... Мы - вампиры. Те самые твари, что пьют кровь. По легенде мы еще боимся солнечного света (почти неправда), серебра (абсолютно мимо) и осины (вообще-то кол в сердце убьет любого, будь это вампир, человек или еще какая нечисть, но от осиновой занозы в пальце мы пеплом не рассыпаемся), спим в гробах (точно уж бред полный) и умеем летать (не умеем, разве что поперек ветра с чего-нибудь высокого). Что там ещё... В чёрное одеваемся, если любим этот цвет, и крови нам надо не так много, как верят люди благодаря активной пропаганде анти-вампирских настроений, прости Господи, одна Инквизиция чего стоила... Я не застал, нет.
О чем я говорил, когда прервался на объяснение нашей природы... В общем, я ему отсосал. Перепихнуться не удалось, он все-таки слабый был. А жаль, красивый мужик... И не важно, что он вроде как гетеросексуальный, и не такие с нами спали. Некоторая доля природного магнетизма в нас есть, как не быть... К тому же внешность у меня такая, что даже заядлые натуралы западают, чисто из желания трахнуть такого тихоню и заечку; в те времена, когда я имел счастье войти в число господ гусаров, я имел среди оных бешеный успех, чуть ли не всем полком меня... Эээ... Не важно. А то, что "заечка" им голову открутит одним движением, это мелочи и никого не волнует, да никто и не знает: в отличие от той отравившейся дуры, я слежу за своим рационом, и заподозрить во мне вампира сложно. Особенно учитывая то, что я часто переезжаю. Переезжал. До того, как осел в этом городишке на десяток лет.
Познакомились мы утром. Причем знакомство было весьма романтичным: я ему кофе в постель, он мне подсвечником промеж глаз. Попытался, по крайней мере.
Дайте-ка вспомнить, как это было...
Ну, солнышко светит, птички поют, травка зеленеет, - это само собой, ни один приличный любовный роман (я имею в виду литературный жанр, а из моих записок, я думаю, в итоге получится именно он) без такого описания природы не обходится. Замечательное было утро, если исключить то, что мне, как нормальному кровососу, солнце сильно грело спину даже сквозь плотно задернутые занавески. От солнечных лучей я не распадусь с воплями на составные части, это все вранье энтузиастов, но если раздвинуть шторы - приятного мало...
Я чинно и спокойно нес этому укушенному придурку кофе, попутно вгрызаясь в бутерброд и мечтая, чтобы у меня была третья рука, для своей чашки: вся ночь была убита на составление микстуры для кашляющей дочки зеленщика, причем лекарств у нас тут было... Негусто. Даже для составлении этой чертовой микстуры.
Уже на пороге меня встретил летящий в мою сторону тяжелый подсвечник на две свечи. От этой уже немного архаичной, но очень полезной штуковины я благополучно увернулся, но кофе выплеснулось на пальцы.
- Сволочь! - я едва не выпустил кофейную чашку; торопливо поставил ее на хлипкий столик у двери, сунул обожженные пальцы в рот. - Пъитуок щертов, какого хера ты твойихь?!
- Кто ты? - у него хриплый голос; вчера я отметил это машинально, сегодня осознал. Странный тембр, тем более что выглядел он самую малость старше меня (я имею в виду возраст внешний: для того, чтобы быть старше меня биологически, надо постараться) и ни сорвать до такой степени, ни прокурить голос не мог. Я думаю.
- Рин. То ешч... - я выплюнул пальцы, потряс поврежденной конечностью. - Лин. Хоть бы прощения попросил, это больно, между прочим!
- Что я здесь делаю? - парень настороженно приподнялся на локтях, сверкая темными глазами.
- Лежишь, - я фыркнул, нелюбезно плюхнулся на край его кровати; парень отполз к самому изголовью. - Ты помнишь прошлый вечер?
- А что было прошлым вечером? - он ощутимо напрягся. Ощутимо — то есть, я не видел этого, но чувствовал его напряжение, как вчера чувствовал жажду и сумасшествие той девки; они-то и заставили ее пересечь мои метки и войти в город, а меня - выйти ей навстречу, хотя вообще-то я хорошо покушал предыдущей ночью и не планировал покидать свое жилище.
- Ну как тебе сказать... - я потер кончик носа, ответил на его мрачный взгляд взглядом весьма бемятежным. - Строго говоря, ты перестал быть человеком.
- В каком смысле?! - парень так растерялся, что даже бояться забыл. Хотя, с чего он вообще боялся? У меня очень даже чистый и светлый домик, я не особенно боюсь ожогов и не заколачиваю окна, а вешаю на них белые, хоть и плотные занавески... Ну, травами пахнет, так ими сейчас много где пахнет, не все знахари перевелись, особенно в глубинке. Это на моей исторической родине со знахарским талантом далеко не уйдешь, а тут - раздолье!
- К сожалению, в прямом, - я улыбнулся. Сначала - просто так, потом оскалился во всю свою клыкастую пасть: длинные острые зубки в полпальца длиной росли на обеих челюстях, а полный оскал и вовсе делал меня похожим на моржа.
Нет, ну кто бы мог подумать, что крепкий парень, солдат, упадет в обморок от этого вида?!
И я не виноват, что первым делом вспомнил о кружке горячего кофе, которая была в комнате! Как говорится, ничто не бодрит лучше, чем чашка крепкого, горячего кофе, выплеснутая на живот.
Вот именно это я и сделал.
Действите этого живительного напитка было... Действительно живительным. А новоявленный мой собрат, как выяснилось, мастерски матерился. Я только "реплики подавал", как в театре, а он от этого переводил дыхание и начинал еще один непереводимый монолог. Помнится, в своё время мне тяжело далось изучение русского мата, всё-таки это великий язык...
О, парень прошелся по всем моим родственникам, по правительству родной страны, по всем известным ему богам и отправил в пешее эротическое путешествие даже местного главу. Талант, просто талант.
- Успокоился? - миролюбиво спросил я, когда он затих. - А теперь давай еще раз. Три, четыре!
Теперь, увидев во всей красе пасть вампира, он только отшатнулся, выдал пару матов и размашисто перекрестил меня. Я расхохотался и в ответ продемонстрировал нательный крест:
- Не подействует!
Острые кости медленно втянулись в десны, принимая вид обычных зубов. Я ухмыльнулся, повертел в пальцах изящную чашку:
- Давай начнем с начала. Я Лин, вампир. Ты тоже вампир. Как тебя зовут?
- Ты это со мной сделал? - с непередаваемым отвращением спросил найденыш, натягивая одеяло по самый подбородок. - Ты?!
- Нет, - я пожал плечами, глянул на него. - Не я. Так как, говоришь, тебя зовут?
Парень молчал почти минуту, рассматривая меня. Ну, да, есть, на что посмотреть: одежда у меня старая, еще довоенного образца, эти все свободные рубашки и облегающие брюки... Когда-то я был царским офицером, гусаром, я говорил? Недолго, но был.
Да и фигуру за четыре сотни лет волей-неволей отшлифуешь. А то, что рубашка расстегнута и навыпуск, так это я просто привык так ходить: гостей у меня не бывало лет семь, некому заметить изменения (вернее, их отсутствие) в моей внешности.
- Я Матвей, - наконец сказал он. - Матвей Ревенский.
- О, - я хмыкнул, - даже так? Эвелин Джош Мэдсон.
- Эвелин? - парень фыркнул. - Эвелин?!
- Увы, увы, матушка желала увековечить память о ком-то из своих родственников, - я пожал плечами. - Ей было не важно то, что родился мальчик. Как ни странно, память действительно увековечена...
Матвей тихо смеялся и качал головой. А я еще что-то говорил, не помню уже, что. Наверное, что-то, чтобы успокоить его, приучить к своему голосу. Я ведь сейчас вроде как ответственность за него несу: буду с ним, пока он не сможет жить один. Ну, пару недель хотя бы.
Мы в тот день больше разговаривали, чем какими-то еще делами занимались. Мэтт пока что был слабый, с кровати вставал только в уборную, а обед я ему снова принес в лучших традициях любовных романов: в постель.
Не то, чтобы он очень уж сильно нуждался в обычной человеческой еде: кровь может заменить всё. Но если питаться по-человечески, то её нужно меньше для нормальной жизни, это я давно на себе проверил. К тому же, я не имею хорошей привычки запасать кровь, а на охоту только ночью... Поэтому Мэтт жевал рис с котлетами и не подозревал, что на ночь мне придется его вырубить, потому что его жажда крови станет слишком сильной.
Обычно свежестановленных вампиров выпускали "на вольные хлеба" куда-нибудь в район боевых действий. Я так воевал во Франции, когда меня становили, и в первую же свою свободную ночь выжрал столько крови, что неделю потом литрами воду пил и шампанским полировал. Это вроде опохмела у нас, много крови - тоже вредно, она буквально в ушах булькает и думать мешает. Мне тогда очень хотелось секса и алкоголя. Ну, я себе в этом и не отказывал, собственно... А зачем? И то, и другое добыть было проще простого.
Потом привык к своей новой сущности. Вернее, мне помогли привыкнуть. Но это долгая история, и я расскажу её потом.
И именно потому, что за мной следили, я не могу оставить сейчас Мэтта наедине с его новым «я».
Так что я его усыпил, когда он начал дергаться и рваться на улицу, и пошел добывать пропитание. И узнавать, что же забыл в наших краях господин (то есть, уже "товарищ") Ревенский.
Утром Матвей был мне так благодарен за почти свежую кровь, так благодарен, я прямо не знал, куда скрыться от летающих по комнате подушек... Про благодарность - это, собственно, был сарказм. Еще никто на моей памяти так меня не материл, как уважаемый офицер Ревенский, когда его светлость изволили откушать кровушки на завтрак. Сил-то у этой кудрявой сволочи прибавилось сразу, а вот ума как не было, похоже, так и не появилось!
- Заткнись, кретин! - наконец рявкнул я, припечатав его руки к спинке кровати и оседлав бедра. Матвей был снова возбужден, и очень хотелось заурчать и потереться всем телом, прикусить кожу на шейке, полизать ямку между ушком и челюстью... Тонкий весь такой, болезненно худой, а еще смуглый, и кожа нежная-нежная!..
Но если я сейчас начну к нему приставать, он не пожалеет сил, сломает себе к такой-то матери руки и вцепится мне в глотку так, что не оторвешь и за нечаянный страстный укус не выдашь.
- Отпусти меня! - вызверился Матвей, скаля клыки. И неожиданно остановился, сообразив, видимо, что делает. Ох, ну и гримаса же это была, когда он попытался скосить взгляд на клыки! Потом Мэтт попробовал пощупать их языком и, конечно, немедленно порезался.
- Осторожно, - я всё-таки выпустил его руки. - К ним нужно привыкнуть. Старайся не закрывать рот очень резко, и будь осторожен вообще, когда к клыкам прикасаешься. Сам себе ты ничего плохого не сделаешь, но всё равно. Так, для профилактики. Мэтт, а можно потрогать?
- Потрогать что? - ошалело спросил Матвей, пальцами касаясь клыков. Вышло невнятно: говорить с таким арсеналом тоже надо приноровиться, звуки вроде «б», «п», «м», «в» вообще невозможно произнести...
- Клыки, - я заёрзал, уставившись на него горящими глазами. - Так интересно!
- Ты чокнулся? - парень снова оскалился. Теперь это будет чисто машинальным движением. Я заёрзал снова, был бы хвост — хвостом завилял бы:
- Ну правда-правда интересно!
- Иди на хер! - Матвей прищурился, прикрыв, наконец, рот. Клыки — это не обычные зубы, если закрыть совсем, то хана губам и дёснам... Всё быстро зарастёт, но мало кто из наших настолько любит боль. Мы очень хорошо её чувствуем, особенно от собственных-то клыков. Вообще, это даже полезно: в случае чего один укус в собственную ладонь или предплечье мгновенно приводит в сознание.
- Ну Мэ-этт!
- Эвелин, иди нахер, я сказал!..
Ещё не договорив, он густо покраснел. То ли сообразил, что ближайший упомянутый предмет сейчас аккурат у меня под бёдрами, то ли осознал, что возбудился, пока я тут его кормил и зрелища выпрашивал... Может, мне хотя бы хлеба дадут? Трахаться хочу — сил нет! Здесь же чёрта с два кого найдёшь, остаются только свои руки... Всё понимаю, но несколько раз в год выбираться куда-то далеко, чтобы найти себе партнёра — это чертовски мало!
- Мэ-этт... - я прогнулся в пояснице, потеревшись о его пах. Матвей смутился так, что даже клыки сами собой в дёсны втянулись. Это случается, когда вампир слишком сосредоточен на другом.
- Что? - нелюбезно буркнул он, пытаясь спихнуть меня со своих ног. Ага, щас, так я и полетел кубарем! Мэтта явно удивило то, что, несмотря на все его потуги, я остаюсь на месте и только интенсивнее подлизываюсь. Не так интенсивно и активно, как если бы был уверен, что меня не пошлют в пешее эротическое, но тоже... Весьма. Тем более что у меня встал сразу же, как я представил себя под Мэттом. Или его под собой, не принципиально.
- Угадай, что я от тебя хочу? - я лизнул его в нос, посмотрел так преданно и влюблённо, как только могу. Сказать, что Матвей охренел — это ничего не сказать. Он даже спихивать меня перестал. Я счёл это разрешением продолжать к нему приставать: лизнул в уголок губ, прикусил мочку уха... Кажется, нашему боевому офицеру это понравилось. Во всяком случае, хватка на моих плечах из отталкивающей превратилась в притягивающую. Я заурчал, принимаясь вылизывать его шею...
- Стой... - щекотно выдохнул Матвей. - Стой, кровосос чёртов...
- Мм? - я немного отстранился. Да уж, или я его сейчас отымею, или сломаю к чертям спинку кровати, она уже трещит... А у Мэтта стоит, и это мне мозги вообще вырубает нахрен. - Если ты волнуешься о всяких заболеваниях, это зря, вампиры не болеют подобным. У нас только насморк и бывает.
- Я не... - он дёрнулся, то ли пытаясь всё-таки выбраться из-под меня, то ли наоборот... Судя по тому, что у него теперь даже уши заалели, он пытался выбраться, только безуспешно. Я снова приник к его шее, заурчал, пытаясь его успокоить: иногда это срабатывает даже с особенно дикими и строптивыми любовниками. Не всегда, конечно... Но с Мэттом сработало. Он, кажется, смирился с тем, что я от него отстану. Сейчас, когда я был к нему так близко, я слышал, как шумит его кровь: она ещё не изменилась до конца, должно пройти какое-то время... Адская смесь вампирского и человеческого, она будоражит и привлекает всех, от старейшей нечисти до распоследней шавки-бродяги. Что уж про меня говорить?
Отстранялся я от него с опаской: мало ли, что он отчудит... Но Матвей только закрыл глаза и откинулся на подушку под спиной, давая понять, что отдаётся в мои руки. Такое доверие — это странно для бывшего солдата и молодого вампира, но, наверное, инстинкты нашего вида у него ещё не заработали до конца, а человеку я кажусь абсолютно безобидным.
В любом случае, трахать себя на сухую я не дам, идти искать что-нибудь для смазки — напрасное дело (да ещё и долгое), так что придётся обходиться слюной. Ну, дурное дело нехитрое, тут главное — не перестараться. Минет это, конечно, замечательно, но мне нужно нечто иное.
Матвей, к моему удивлению, наблюдал за каждым моим движением так жадно, словно впервые видел обнажающегося перед ним человека. Нечеловека. Не важно. Хотя, может, так оно и было, откуда мне знать, я-то рос в совершенно другое время и в совершенно другой стране, даже со своей личной жизнью в его годы сравнить не могу.
Я не против того, чтобы за мной наблюдали.
Мне не единожды говорили, что я прекрасный любовник. Что ж, время показать, на что я способен... Тем более что общество располагает.
Шум его крови заводит, от его запаха темнеет в глазах, и только многолетняя привычка к неторопливому, чувственному — хотя бы в начале — сексу не даёт мне накинуться на него. Потому что он — прекрасен. У него восхитительное тело, и он не хочет меня отпускать, когда наконец кладёт ладони мне на бока, - ещё немного, и рёбра захрустят, оно и понятно, у меня давно никого не было, и я представляю, что это за ощущение — когда твою плоть принимает тугое и горячее тело... Да. Я прекрасно себе это представлял. И то, что в этот раз это я насаживался на его член, мне нисколько не мешало это помнить, равно как не мешало помнить и то, чему я когда-то научился.
О, я неприкрыто наслаждался этим. Каждым неспешным движением, сжимая бёдрами его бёдра, не давая дёрнуться навстречу мне, - принимающий партнёр из нас двоих я, но и контролирую всё тоже я, ему это нравится, ему это, чёрт его дери, так нравится... Он ласковый. Он реагирует на моё дыхание, вздрагивает, когда я начинаю гладить его тело, когда я ускоряю темп, когда я целую его шею, — о, нет, я не прикоснусь к его губам, не сейчас, не то время, не та ситуация, хватит и того, что возбуждение перешибает все рефлексы и он подставляет шею под мои губы, содрогаясь, дыша так, что меня скручивает, сам сбиваюсь с ритма, куда уже...
Он смотрит на меня. От, черт его дери, смотрит на меня каждую секунду, когда может, и в его глазах я отчётливо читаю желание, - а ещё я его чувствую и обоняю, и его молчание говорит куда больше, чем могли бы сказать любые слова. У меня давно не было таких любовников, которые бы столь наслаждались самим процессом, не ставя главной целью конечное удовольствие.
Неудивительно, что всё это великолепие завершилось просто сокрушительным оргазмом, да простят меня читатели за такое выражение. Это было о-ху-ен-но.
Что мне Матвей и сказал, продышавшись. Я потянулся было его поцеловать, но передумал на полпути и, мазанув губами по щеке, ткнулся лбом в его плечо.
Знакомство можно считать окончательно состоявшимся.
Кое-что рождается быстро, кое-что (и это случается чаще) - оооочень долго.
У меня есть несколько ориджей, которые я успел пообещать, а потому обязательно доделаю.
Самый долгоиграющий мой проект, Упряжку - Умке. Она до сих пор представляет из себя дохренадцать страниц набросков. Уже довольно большой объём, но надо это дописать, свести, выписать связки для ситуаций и ситуации для связок... В общем, оно появится нескоро.
БДСМную историю, "Барсика" - самому себе. Я её не брошу. Когда-нибудь обязательно сделаю.
Вампирскую романтику "Эвелин" - Фанчику. Так уж вышло, что с Эвелин дело идёт лучше всего. Упаси меня боги начать по ней играть)) Как я уже выяснил, игра по вселенной замедляет работу над ориджем по той же вселенной. ^^" Что, впрочем, не заставит меня прекратить игру по Упряжке, там, в конце концов, не основные персонажи истории задействованы, переключусь как-нибудь...
Ну так вот. Я свёл первую главу "Эвелин"))) Как и с Поворотом, я её тут выложу в надежде на то, что это заставит меня работать быстрее.) Опрометчиво делать это во время сессии, но я всё равно буду хернёй страдать, так пусть это будет хотя бы полезное для общества страдание хернёй.
***
Эвелин
Общий рейтинг - R. Хотя, думаю, есть тут в этой главе сцена, которую можно натянуть на NC-17.
Осторожно! Вампиры. И мат.
11
Эвелин. Совершенно идиотское имя для мужчины, убил бы тех, кто мне его дал... Если бы они уже не были мертвы.
Матвей с этого моего имени ржет уже полсотни лет, и ему по-прежнему весело всякий раз, когда он называет меня полным именем. Нет, вы только вслушайтесь: Эвелин Джош Мэдсон, мужчина! Хуже был бы только какой-нибудь "Юлий" или "Кейт". Хотя, наверное, если бы я был брутален, как старик Арни, то Матвей бы не смеялся. Другое дело, что "старик Арни" для нас обоих - ребенок... Матвей и над этим ржет с присущим его нации упоением.
Матвей - русский, родился и вырос в России, а к нашим стройным рядам присоединился в украинских землях. Было это время, когда власть уже сменилось на большевиков окончательно, и солдат Ревенский приехал в отпуск в украинскую глубинку.
Загар с него не сошел и теперь, я на его фоне так и вовсе моль. Бледная. Серая даже.
Солдат Ревенский изволили нажраться в дым во время какого-то-там похода и трахнуть бессильную белокожую девушку с неестественно яркими глазами. Девушка выпила половину крови уважаемого солдата Ревенского, отравилась и подохла под забором, так ей и надо, сучке, нечего на чужой территории охотиться. Но обратить парня она напоследок успела, причем здорово так успела, Матвей сам чуть не отправился к предкам, хотя обычно люди выживают даже после такой херни.
Собственно, это была моя территория: я в этом городе на юге Украины жил уже лет десять, ко мне, скромному затворнику, никогда не поднимающему капюшон (еще бы, за эти десять лет я не изменился ни грамма и все равно выглядел на двадцать с копейками, а не на "под сорок"!), привыкли даже местные шавки. Тут и охотиться было удобно: уж раз в недельку точно какой-нибудь неверный муж ночью домой побредет, а у таких крови отпить сам Бог велел. Хотя, я не верю в богов, это я так, по привычке: при рождении меня крестили.
А, ну так вот. Матвей не успел загнуться: его нашел я. Отсосал: сначала яд той стервы из его крови, потом... Ну, потом просто ему. Он был такой очаровательный, когда пришел в себя, и назвал меня ангелом; хотя, по-моему, совсем не похоже, разве что глаза у меня голубые. И возбужденный, мы все возбуждены после становления, это нормальная реакция человеческого организма на яд вампира.
Э. Я не сказал? Мы вампиры. Я и Матвей. Строго говоря, не сколько мы двое, нас много, но раз уж речь идет о нас двоих... Мы - вампиры. Те самые твари, что пьют кровь. По легенде мы еще боимся солнечного света (почти неправда), серебра (абсолютно мимо) и осины (вообще-то кол в сердце убьет любого, будь это вампир, человек или еще какая нечисть, но от осиновой занозы в пальце мы пеплом не рассыпаемся), спим в гробах (точно уж бред полный) и умеем летать (не умеем, разве что поперек ветра с чего-нибудь высокого). Что там ещё... В чёрное одеваемся, если любим этот цвет, и крови нам надо не так много, как верят люди благодаря активной пропаганде анти-вампирских настроений, прости Господи, одна Инквизиция чего стоила... Я не застал, нет.
О чем я говорил, когда прервался на объяснение нашей природы... В общем, я ему отсосал. Перепихнуться не удалось, он все-таки слабый был. А жаль, красивый мужик... И не важно, что он вроде как гетеросексуальный, и не такие с нами спали. Некоторая доля природного магнетизма в нас есть, как не быть... К тому же внешность у меня такая, что даже заядлые натуралы западают, чисто из желания трахнуть такого тихоню и заечку; в те времена, когда я имел счастье войти в число господ гусаров, я имел среди оных бешеный успех, чуть ли не всем полком меня... Эээ... Не важно. А то, что "заечка" им голову открутит одним движением, это мелочи и никого не волнует, да никто и не знает: в отличие от той отравившейся дуры, я слежу за своим рационом, и заподозрить во мне вампира сложно. Особенно учитывая то, что я часто переезжаю. Переезжал. До того, как осел в этом городишке на десяток лет.
Познакомились мы утром. Причем знакомство было весьма романтичным: я ему кофе в постель, он мне подсвечником промеж глаз. Попытался, по крайней мере.
Дайте-ка вспомнить, как это было...
Ну, солнышко светит, птички поют, травка зеленеет, - это само собой, ни один приличный любовный роман (я имею в виду литературный жанр, а из моих записок, я думаю, в итоге получится именно он) без такого описания природы не обходится. Замечательное было утро, если исключить то, что мне, как нормальному кровососу, солнце сильно грело спину даже сквозь плотно задернутые занавески. От солнечных лучей я не распадусь с воплями на составные части, это все вранье энтузиастов, но если раздвинуть шторы - приятного мало...
Я чинно и спокойно нес этому укушенному придурку кофе, попутно вгрызаясь в бутерброд и мечтая, чтобы у меня была третья рука, для своей чашки: вся ночь была убита на составление микстуры для кашляющей дочки зеленщика, причем лекарств у нас тут было... Негусто. Даже для составлении этой чертовой микстуры.
Уже на пороге меня встретил летящий в мою сторону тяжелый подсвечник на две свечи. От этой уже немного архаичной, но очень полезной штуковины я благополучно увернулся, но кофе выплеснулось на пальцы.
- Сволочь! - я едва не выпустил кофейную чашку; торопливо поставил ее на хлипкий столик у двери, сунул обожженные пальцы в рот. - Пъитуок щертов, какого хера ты твойихь?!
- Кто ты? - у него хриплый голос; вчера я отметил это машинально, сегодня осознал. Странный тембр, тем более что выглядел он самую малость старше меня (я имею в виду возраст внешний: для того, чтобы быть старше меня биологически, надо постараться) и ни сорвать до такой степени, ни прокурить голос не мог. Я думаю.
- Рин. То ешч... - я выплюнул пальцы, потряс поврежденной конечностью. - Лин. Хоть бы прощения попросил, это больно, между прочим!
- Что я здесь делаю? - парень настороженно приподнялся на локтях, сверкая темными глазами.
- Лежишь, - я фыркнул, нелюбезно плюхнулся на край его кровати; парень отполз к самому изголовью. - Ты помнишь прошлый вечер?
- А что было прошлым вечером? - он ощутимо напрягся. Ощутимо — то есть, я не видел этого, но чувствовал его напряжение, как вчера чувствовал жажду и сумасшествие той девки; они-то и заставили ее пересечь мои метки и войти в город, а меня - выйти ей навстречу, хотя вообще-то я хорошо покушал предыдущей ночью и не планировал покидать свое жилище.
- Ну как тебе сказать... - я потер кончик носа, ответил на его мрачный взгляд взглядом весьма бемятежным. - Строго говоря, ты перестал быть человеком.
- В каком смысле?! - парень так растерялся, что даже бояться забыл. Хотя, с чего он вообще боялся? У меня очень даже чистый и светлый домик, я не особенно боюсь ожогов и не заколачиваю окна, а вешаю на них белые, хоть и плотные занавески... Ну, травами пахнет, так ими сейчас много где пахнет, не все знахари перевелись, особенно в глубинке. Это на моей исторической родине со знахарским талантом далеко не уйдешь, а тут - раздолье!
- К сожалению, в прямом, - я улыбнулся. Сначала - просто так, потом оскалился во всю свою клыкастую пасть: длинные острые зубки в полпальца длиной росли на обеих челюстях, а полный оскал и вовсе делал меня похожим на моржа.
Нет, ну кто бы мог подумать, что крепкий парень, солдат, упадет в обморок от этого вида?!
И я не виноват, что первым делом вспомнил о кружке горячего кофе, которая была в комнате! Как говорится, ничто не бодрит лучше, чем чашка крепкого, горячего кофе, выплеснутая на живот.
Вот именно это я и сделал.
Действите этого живительного напитка было... Действительно живительным. А новоявленный мой собрат, как выяснилось, мастерски матерился. Я только "реплики подавал", как в театре, а он от этого переводил дыхание и начинал еще один непереводимый монолог. Помнится, в своё время мне тяжело далось изучение русского мата, всё-таки это великий язык...
О, парень прошелся по всем моим родственникам, по правительству родной страны, по всем известным ему богам и отправил в пешее эротическое путешествие даже местного главу. Талант, просто талант.
- Успокоился? - миролюбиво спросил я, когда он затих. - А теперь давай еще раз. Три, четыре!
Теперь, увидев во всей красе пасть вампира, он только отшатнулся, выдал пару матов и размашисто перекрестил меня. Я расхохотался и в ответ продемонстрировал нательный крест:
- Не подействует!
Острые кости медленно втянулись в десны, принимая вид обычных зубов. Я ухмыльнулся, повертел в пальцах изящную чашку:
- Давай начнем с начала. Я Лин, вампир. Ты тоже вампир. Как тебя зовут?
- Ты это со мной сделал? - с непередаваемым отвращением спросил найденыш, натягивая одеяло по самый подбородок. - Ты?!
- Нет, - я пожал плечами, глянул на него. - Не я. Так как, говоришь, тебя зовут?
Парень молчал почти минуту, рассматривая меня. Ну, да, есть, на что посмотреть: одежда у меня старая, еще довоенного образца, эти все свободные рубашки и облегающие брюки... Когда-то я был царским офицером, гусаром, я говорил? Недолго, но был.
Да и фигуру за четыре сотни лет волей-неволей отшлифуешь. А то, что рубашка расстегнута и навыпуск, так это я просто привык так ходить: гостей у меня не бывало лет семь, некому заметить изменения (вернее, их отсутствие) в моей внешности.
- Я Матвей, - наконец сказал он. - Матвей Ревенский.
- О, - я хмыкнул, - даже так? Эвелин Джош Мэдсон.
- Эвелин? - парень фыркнул. - Эвелин?!
- Увы, увы, матушка желала увековечить память о ком-то из своих родственников, - я пожал плечами. - Ей было не важно то, что родился мальчик. Как ни странно, память действительно увековечена...
Матвей тихо смеялся и качал головой. А я еще что-то говорил, не помню уже, что. Наверное, что-то, чтобы успокоить его, приучить к своему голосу. Я ведь сейчас вроде как ответственность за него несу: буду с ним, пока он не сможет жить один. Ну, пару недель хотя бы.
Мы в тот день больше разговаривали, чем какими-то еще делами занимались. Мэтт пока что был слабый, с кровати вставал только в уборную, а обед я ему снова принес в лучших традициях любовных романов: в постель.
Не то, чтобы он очень уж сильно нуждался в обычной человеческой еде: кровь может заменить всё. Но если питаться по-человечески, то её нужно меньше для нормальной жизни, это я давно на себе проверил. К тому же, я не имею хорошей привычки запасать кровь, а на охоту только ночью... Поэтому Мэтт жевал рис с котлетами и не подозревал, что на ночь мне придется его вырубить, потому что его жажда крови станет слишком сильной.
Обычно свежестановленных вампиров выпускали "на вольные хлеба" куда-нибудь в район боевых действий. Я так воевал во Франции, когда меня становили, и в первую же свою свободную ночь выжрал столько крови, что неделю потом литрами воду пил и шампанским полировал. Это вроде опохмела у нас, много крови - тоже вредно, она буквально в ушах булькает и думать мешает. Мне тогда очень хотелось секса и алкоголя. Ну, я себе в этом и не отказывал, собственно... А зачем? И то, и другое добыть было проще простого.
Потом привык к своей новой сущности. Вернее, мне помогли привыкнуть. Но это долгая история, и я расскажу её потом.
И именно потому, что за мной следили, я не могу оставить сейчас Мэтта наедине с его новым «я».
Так что я его усыпил, когда он начал дергаться и рваться на улицу, и пошел добывать пропитание. И узнавать, что же забыл в наших краях господин (то есть, уже "товарищ") Ревенский.
Утром Матвей был мне так благодарен за почти свежую кровь, так благодарен, я прямо не знал, куда скрыться от летающих по комнате подушек... Про благодарность - это, собственно, был сарказм. Еще никто на моей памяти так меня не материл, как уважаемый офицер Ревенский, когда его светлость изволили откушать кровушки на завтрак. Сил-то у этой кудрявой сволочи прибавилось сразу, а вот ума как не было, похоже, так и не появилось!
- Заткнись, кретин! - наконец рявкнул я, припечатав его руки к спинке кровати и оседлав бедра. Матвей был снова возбужден, и очень хотелось заурчать и потереться всем телом, прикусить кожу на шейке, полизать ямку между ушком и челюстью... Тонкий весь такой, болезненно худой, а еще смуглый, и кожа нежная-нежная!..
Но если я сейчас начну к нему приставать, он не пожалеет сил, сломает себе к такой-то матери руки и вцепится мне в глотку так, что не оторвешь и за нечаянный страстный укус не выдашь.
- Отпусти меня! - вызверился Матвей, скаля клыки. И неожиданно остановился, сообразив, видимо, что делает. Ох, ну и гримаса же это была, когда он попытался скосить взгляд на клыки! Потом Мэтт попробовал пощупать их языком и, конечно, немедленно порезался.
- Осторожно, - я всё-таки выпустил его руки. - К ним нужно привыкнуть. Старайся не закрывать рот очень резко, и будь осторожен вообще, когда к клыкам прикасаешься. Сам себе ты ничего плохого не сделаешь, но всё равно. Так, для профилактики. Мэтт, а можно потрогать?
- Потрогать что? - ошалело спросил Матвей, пальцами касаясь клыков. Вышло невнятно: говорить с таким арсеналом тоже надо приноровиться, звуки вроде «б», «п», «м», «в» вообще невозможно произнести...
- Клыки, - я заёрзал, уставившись на него горящими глазами. - Так интересно!
- Ты чокнулся? - парень снова оскалился. Теперь это будет чисто машинальным движением. Я заёрзал снова, был бы хвост — хвостом завилял бы:
- Ну правда-правда интересно!
- Иди на хер! - Матвей прищурился, прикрыв, наконец, рот. Клыки — это не обычные зубы, если закрыть совсем, то хана губам и дёснам... Всё быстро зарастёт, но мало кто из наших настолько любит боль. Мы очень хорошо её чувствуем, особенно от собственных-то клыков. Вообще, это даже полезно: в случае чего один укус в собственную ладонь или предплечье мгновенно приводит в сознание.
- Ну Мэ-этт!
- Эвелин, иди нахер, я сказал!..
Ещё не договорив, он густо покраснел. То ли сообразил, что ближайший упомянутый предмет сейчас аккурат у меня под бёдрами, то ли осознал, что возбудился, пока я тут его кормил и зрелища выпрашивал... Может, мне хотя бы хлеба дадут? Трахаться хочу — сил нет! Здесь же чёрта с два кого найдёшь, остаются только свои руки... Всё понимаю, но несколько раз в год выбираться куда-то далеко, чтобы найти себе партнёра — это чертовски мало!
- Мэ-этт... - я прогнулся в пояснице, потеревшись о его пах. Матвей смутился так, что даже клыки сами собой в дёсны втянулись. Это случается, когда вампир слишком сосредоточен на другом.
- Что? - нелюбезно буркнул он, пытаясь спихнуть меня со своих ног. Ага, щас, так я и полетел кубарем! Мэтта явно удивило то, что, несмотря на все его потуги, я остаюсь на месте и только интенсивнее подлизываюсь. Не так интенсивно и активно, как если бы был уверен, что меня не пошлют в пешее эротическое, но тоже... Весьма. Тем более что у меня встал сразу же, как я представил себя под Мэттом. Или его под собой, не принципиально.
- Угадай, что я от тебя хочу? - я лизнул его в нос, посмотрел так преданно и влюблённо, как только могу. Сказать, что Матвей охренел — это ничего не сказать. Он даже спихивать меня перестал. Я счёл это разрешением продолжать к нему приставать: лизнул в уголок губ, прикусил мочку уха... Кажется, нашему боевому офицеру это понравилось. Во всяком случае, хватка на моих плечах из отталкивающей превратилась в притягивающую. Я заурчал, принимаясь вылизывать его шею...
- Стой... - щекотно выдохнул Матвей. - Стой, кровосос чёртов...
- Мм? - я немного отстранился. Да уж, или я его сейчас отымею, или сломаю к чертям спинку кровати, она уже трещит... А у Мэтта стоит, и это мне мозги вообще вырубает нахрен. - Если ты волнуешься о всяких заболеваниях, это зря, вампиры не болеют подобным. У нас только насморк и бывает.
- Я не... - он дёрнулся, то ли пытаясь всё-таки выбраться из-под меня, то ли наоборот... Судя по тому, что у него теперь даже уши заалели, он пытался выбраться, только безуспешно. Я снова приник к его шее, заурчал, пытаясь его успокоить: иногда это срабатывает даже с особенно дикими и строптивыми любовниками. Не всегда, конечно... Но с Мэттом сработало. Он, кажется, смирился с тем, что я от него отстану. Сейчас, когда я был к нему так близко, я слышал, как шумит его кровь: она ещё не изменилась до конца, должно пройти какое-то время... Адская смесь вампирского и человеческого, она будоражит и привлекает всех, от старейшей нечисти до распоследней шавки-бродяги. Что уж про меня говорить?
Отстранялся я от него с опаской: мало ли, что он отчудит... Но Матвей только закрыл глаза и откинулся на подушку под спиной, давая понять, что отдаётся в мои руки. Такое доверие — это странно для бывшего солдата и молодого вампира, но, наверное, инстинкты нашего вида у него ещё не заработали до конца, а человеку я кажусь абсолютно безобидным.
В любом случае, трахать себя на сухую я не дам, идти искать что-нибудь для смазки — напрасное дело (да ещё и долгое), так что придётся обходиться слюной. Ну, дурное дело нехитрое, тут главное — не перестараться. Минет это, конечно, замечательно, но мне нужно нечто иное.
Матвей, к моему удивлению, наблюдал за каждым моим движением так жадно, словно впервые видел обнажающегося перед ним человека. Нечеловека. Не важно. Хотя, может, так оно и было, откуда мне знать, я-то рос в совершенно другое время и в совершенно другой стране, даже со своей личной жизнью в его годы сравнить не могу.
Я не против того, чтобы за мной наблюдали.
Мне не единожды говорили, что я прекрасный любовник. Что ж, время показать, на что я способен... Тем более что общество располагает.
Шум его крови заводит, от его запаха темнеет в глазах, и только многолетняя привычка к неторопливому, чувственному — хотя бы в начале — сексу не даёт мне накинуться на него. Потому что он — прекрасен. У него восхитительное тело, и он не хочет меня отпускать, когда наконец кладёт ладони мне на бока, - ещё немного, и рёбра захрустят, оно и понятно, у меня давно никого не было, и я представляю, что это за ощущение — когда твою плоть принимает тугое и горячее тело... Да. Я прекрасно себе это представлял. И то, что в этот раз это я насаживался на его член, мне нисколько не мешало это помнить, равно как не мешало помнить и то, чему я когда-то научился.
О, я неприкрыто наслаждался этим. Каждым неспешным движением, сжимая бёдрами его бёдра, не давая дёрнуться навстречу мне, - принимающий партнёр из нас двоих я, но и контролирую всё тоже я, ему это нравится, ему это, чёрт его дери, так нравится... Он ласковый. Он реагирует на моё дыхание, вздрагивает, когда я начинаю гладить его тело, когда я ускоряю темп, когда я целую его шею, — о, нет, я не прикоснусь к его губам, не сейчас, не то время, не та ситуация, хватит и того, что возбуждение перешибает все рефлексы и он подставляет шею под мои губы, содрогаясь, дыша так, что меня скручивает, сам сбиваюсь с ритма, куда уже...
Он смотрит на меня. От, черт его дери, смотрит на меня каждую секунду, когда может, и в его глазах я отчётливо читаю желание, - а ещё я его чувствую и обоняю, и его молчание говорит куда больше, чем могли бы сказать любые слова. У меня давно не было таких любовников, которые бы столь наслаждались самим процессом, не ставя главной целью конечное удовольствие.
Неудивительно, что всё это великолепие завершилось просто сокрушительным оргазмом, да простят меня читатели за такое выражение. Это было о-ху-ен-но.
Что мне Матвей и сказал, продышавшись. Я потянулся было его поцеловать, но передумал на полпути и, мазанув губами по щеке, ткнулся лбом в его плечо.
Знакомство можно считать окончательно состоявшимся.
Вопрос: Буду следить.
| 1. +1 | 6 | (100%) | |
| Всего: | 6 | ||
@темы: моё, творчество, события
-
-
03.01.2012 в 04:38о-ху-ен-но!
Эвелинчииииик))))))
это даже лучше, чем я себе представлял
раз в тысячу!
о, как же ты крут *________*
-
-
03.01.2012 в 04:46-
-
03.01.2012 в 04:58Пошёл дальше писать. =3 Надеюсь, что ты не разочаруешься потом.
Oswald, здорово! х) Я рааааад.
-
-
03.01.2012 в 05:10оооо ну это правда тааааак круто *_*
нет, я и так был заочно в Эвелинчика влюблён
а теперь я прямо-таки о нём мечтать по ночам начну XD
ну и Матвей тоже ничо так, кавайный))
жду следующую часть с огроменным таким нетерпением!
-
-
03.01.2012 в 05:19Но предупреждаю тебя, что она обрывается на интересном месте (за "самое" не поручусь), а третьей главы практически нет даже в набросках))
-
-
03.01.2012 в 05:25пофиг, что потом будет ломка, дозы хочется сильней)))
дайте-дайте мне Эвелинчика внутривенно XD
-
-
03.01.2012 в 05:31