Смех без причины — признак мыслящего человека, для смеха которого необязательны внешние факторы. (с)
Свершилось чудо! ==
Фанчик, считай это новогодним подарком. Или не считай, я тогда тебе всё-таки напишу то, что обещал в том твоём посте.
Эвелин
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
Содержание, прости господи, предыдущих частей (ссылки выше).Содержание, прости господи, предыдущих частей (ссылки выше).
Лин Мэдсон, вампир возраста весьма значительного, живущий в украинской глубинке начала 20 века, встречает и приводит в свой дом свежеобращённого собрата. Лин, занимающий в своём обществе положение Стража (он же Охранник - вампир с более развитыми боевыми способностями, чья первейшая функция - защита общины), для пополнения сил нуждается в весьма насыщенной, хм, личной жизни, и оную имеет в достатке благодаря близости Матвея. Матвей Ревенский и Лин Мэдсон, проведя некоторое время в Украине, передвигаются в Европу, в Вену, где остаются на достаточно долгий срок. Они живут в общине, где Лин в своё время воспитывался как неофит. Спустя год Матвей в обществе вамиров из этой общины уезжает на юг, Лин, задержавшись ещё на некоторое время, окольными путями (через Италию и постель молодого художника) возвращается в родную Англию, где почти сразу попадает в передрягу. Лин вместе с Рори Хиллом, бывшим медиком, освобождают из плена пойманного охотниками неофита, и в логове охотников встречают Матвея. Путь они продолжают уже втроём.
Вампиры уходят в леса и по некоторым причинам личного характера не торопятся расставаться. Лин оказывается в койке с обоими одновременно, коротая время, когда приходит затяжная гороза. После этого троица расходится, Лин отправляется северозапад Уэльса, где и продолжает попадатьв чужие койки в приключения.
- 8 -
читать дальшеМоё путешествие по северу Уэльса временно завершилось где-то недалеко от Кармартена: идти дальше на юг мне было лень, на севере я был до визита в дом Лесли, а это побережье Англии мне нравилось. Деревенька, где я осел, была хороша только тем, что там был нужен местный врач, хотя бы травник, а в этом деле я поднаторел. Жители не спрашивали у меня ничего о моём прошлом, они просто довольствовались тем, что им помогают, причём за чисто символическую плату: еду и крышу над головой. Деньгам я радовался, конечно, но сам не просил.
Европа кипела новостями о войне, медленно расползающейся от Германии во все стороны. До нас она вряд ли дошла бы в любом случае... Но выезжать за пределы родной страны было бы весьма неосмотрительно. Хватало и того, что очень многих молодых мужчин вербовали в солдаты, и я бы тоже не избежал этой участи, пройди вербовщики через мою деревню. Пронесло. Так же, как и несколько десятков мужчин этой деревни, я остался в покое и относительном благополучии, и, хотя жили мы натуральным хозяйством, нас это вполне устраивало. Классическое фермерское хозяйство меня очаровывало, на самом деле. Впрочем, это неудивительно, если вспомнить, в каком веке я родился. Предпочитаю, правда, не вспоминать.
К концу второго года, проведённого в деревне, я полностью сменил гардероб, обзавёлся оружием, пару раз отказался от личного средства передвижения, больше доверяя ногам, а в конце концов ещё и «прикормил» врача из ближайшего города настолько, что парень согласился занять моё место. Отец семейства, он не стал бы довольствоваться столь скудной оплатой, к которой привык я, но он всё же был дипломированным врачом, - а значит, априори имел предо мной преимущество. И он отказывался обсуждать войну, что приводило меня мало не в восторг: постоянные разговоры о ней выводили из себя.
Я пережил слишком много войн. В большинстве я участвовал, и сейчас совершенно не хотел идти в зону боевых действий, и даже в тылу помогать особого желания у меня не было. Для меня своего рода подвигом было уже то, что я остался там, помогал Ричи, как мог, а за пределы деревни я выбирался только за пропитанием. Деревенские жители искренне считали меня чудаковатым, но безобидным малым, и я их не разубеждал.
Впрочем, не только им я нравился. Четырехгодовалые близнецы Ричи полюбили меня, супруга его привечала меня в их маленьком доме, который я помогал строить. Сам Ричи — у меня язык не поворачивался назвать этого вечно взъерошенного парнишку в очках Ричардом, а тем более доктором или мистером Эвансом, - был со мной приветлив на людях и весьма эмоционален наедине. Открывать для него мир однополых отношений было интересно, несмотря на то, что поначалу Ричи никак не мог решиться и признаться, что его интерес ко мне носит не чисто научный характер.
О, научный характер его со мной отношений был очевиден с самого начала: мы встретились, когда я вышел на охоту, и Ричи знал о моей нечеловеческой природе и был ею очарован. Он не желал вечной жизни для себя, да и проверять степень моей живучести не хотел, как можно было бы предположить. Нет, его интересовала моя сила, выносливость, способность не дышать или замирать надолго в одном положении, он с удовольствием выяснял пределы моей гибкости и зависимость моей скорости от прочих жизненных показателей. Настоящий врач, он использовал все средства, чтобы помогать страждущим, в том числе и мою кровь и мой яд. Пожалуй, без него я бы не узнал, что малые дозы моего яда помогают скорейшему заживлению ран: люди не получают моей способности к регенерации, но всё же их клетки реагируют.
Разве что после этого у меня мелькнула мысль о том, чтобы всё-таки пойти на войну, но она ушла так же быстро, как и появилась. Слишком велик шанс не рассчитать: для своих пациентов Ричи отмерял дозы сам, руководствуясь неведомыми мне формулами.
О, как он сцеживал этот яд — это отдельная история...
- Я не змея! - возмутился я, когда мне впервые сунули под нос баночку, затянутую марлей на крышке. - И ты не змеиный яд добываешь!
- Но принцип-то один! - не согласился Ричи. Он был очарователен: запыхавшийся, взъерошенный, в халате на голое тело... Мысль посетила его в койке, когда я укусил его, не сдержавшись, и у него за пару секунд зажило несколько старых порезов. Попутно выяснили, что девать куда-то яд мне всё-таки нужно: черпая силы из близости с ним, я почти не ходил на охоту и не тратил то, что вырабатывал естественным путём мой организм. Хорошо ещё, что я вовремя почувствовал знакомый привкус и успел остановиться, а то стало бы у меня на одного собрата больше.
- Какой ещё принцип? - я снова возмутился, тщетно стараясь прикрыться рубашкой. Ричи не стал ждать: выскочил из койки сразу. Его возбуждение оказалось забыто, а вот мне приходилось несладко. И упаси Господь вломиться сейчас сюда кому-нибудь из его пациентов! Закусаю же в порыве гнева и обиды.
- Запускаешь клыки в марлю, - с сияющей мордашкой пояснил Ричи, - и даёшь яду выйти!
- Слушай, ты так говоришь, как будто я знаю, как я это делаю!
- Заодно и научишься, - это чудовище в халате лучилось энтузиазмом. Вот уж не знаю, то ли идиотизм передаётся половым путём, то ли энтузиазм — воздушно-капельным, но я согласился. И как идиот извращался с этой баночкой. Больше подошло бы корыто: весь мой арсенал в баночку не влезал, пришлось сначала потренироваться выпускать только те два клыка, что были таковыми и в человеческом понимании строения челюсти. Можно было бы сделать всё гораздо проще и выпустить передние зубы, но я предпочёл помучаться, но не походить на саблезубого кролика.
В следующий раз Ричи вручил мне пробирку, и пришлось уже выпускать по одному клыку. Для такого дела я спрятался в подсобке: эта зараза лопоухая и так подозрительно веселилась. Но метод оказался действенным, и я волей-неволей задумался: почему такого не случалось раньше? Молчу про чужой опыт, могли просто не рассказать, как вряд ли расскажет кому бы то ни было Ричи, но даже и в моей собственной жизни я далеко не в первый раз допускал такие промахи. Может, просто в прошлые разы моими партнёрами не были доктора, которые повёрнуты на медицине и на наиболее продвинутых её достижениях.
Я удивился и тому, что Ричи не начал отдавать эту «сыворотку» тем, кто уходил на войну, предпочитая всю до капли расходовать в подшефном хозяйстве.
- Я не знаю, что становится с твоим ядом с течением времени, - пояснил он, когда я всё-таки спросил. - Не хочу рисковать. Да и здесь хватает людей, которым она нужна.
К сожалению, мой яд помогал только восстанавливать ткани, но не убивал вирусы. Возможно, помог бы в больших количествах, вылечился же в своё время от всех болячек Матвей, став вампиром, да и я не болел ничем, страшнее насморка, с момента обращения... Но это было слишком рискованно. Ричи справлялся своими силами, и мы не стали экспериментировать дальше.
А вот кровь моя использовалась в сугубо бытовых процессах: как нечаянно выяснилось, слабый раствор моей крови помогал дезинфицировать медицинские инструменты. Выяснилось это тоже практически в анекдотичной ситуации: я порезался над блюдцем с водой, причём действительно не специально, Ричи заинтересовался и посравнивал химический состав получившейся жидкости со всем, что нашёл. К счастью, с хлоркой моя кровь, растворённая в воде, не совпала, но, насколько я понял из его восторженных объяснений, по свойствам вполне подходила.
Осталось не проболтаться об этом какому-нибудь энтузиасту из тех, кто для усиления способностей пьёт кровь собратьев. А то ведь у некоторых хватит ума запить чем-нибудь ядрёным бокальчик любимой кровушки... Знавал я таких оригиналов, что с большим удовольствием ловили собратьев и присасывались к их шеям, таким образом пытаясь восстановить силы. У некоторых получалось, у некоторых кровь собратьев отторгалась. Мне тоже доводилось пробовать, но мне не нравится вкус вампирской крови, да и ощущения она оставляет странные: не то тяжести внутри, не то склизкости. Ничего приятного, в общем, хотя и вправду действует, как хорошая доза кофе: в голове проясняется, сил прибавляется, пусть и ненадолго. Но невкусно. Максимум, что я признаю, это зализывать порезы, моими же клыками оставленные.
К тому же, у меня был и другой способ поправить силы, и этот же способ помогал прервать разглагольствования Ричи на медицинские темы. Он не отказывался, с восторгом принимая то, что когда-то вгоняло его в краску, и именно он предложил мне однажды поменяться ролями.
- Я хочу проверить, - глубокомысленно заметил он тогда, счастливой лужицей расползшись по моей спине. - Вот Элли любит это дело, и тебе нравится, значит, есть что-то в пассивной роли, чего я не понимаю. Я хочу понять.
- Сначала это больно, - честно предупредил я.
- Ничего, - Ричи отмахнулся. - Полагаю, не больнее, чем когда ты меня укусил.
Это сравнение меня рассмешило.
- Характер боли иной, Рик. Но если ты хочешь...
- Хочу. Ты сможешь сейчас?
- Ну мужик я или где...
На привычное мне отшучивание Ричи с готовностью отозвался смехом и сполз с меня, снова расползаясь по кровати и демонстративно позволяя делать с собой всё, что мне заблагорассудится. Я не скромничал: тело у Рика было обалденное, откликался он так, что только у слепоглухого инвалида бы не встал.
Ему понравилось, и постепенно мы перешли в новую плоскость отношений. Я мог дать ему то, чего не могла дать его жена, и Рик этим беззастенчиво пользовался, пока я был рядом. Он признался мне, что не рискнёт больше искать приключений на свою симпатичную попку, потому что думает, что со мной никто не сравнится, а портить воспоминания плохим опытом ему не хочется. Мне, конечно, было лестно, но очень, очень хотелось предложить ему однажды посетить Вену и попробовать найти там одного белокурого ангела по имени Лео де Ринга.
Я в конце концов так и сделал, и Рик даже записал координаты Лео, но, как я выяснил спустя много лет, Лео гостей так и не дождался. Впрочем, до этого признания оставалось ещё более полувека, а моё настоящее принадлежало небольшой деревне под Кармартеном, и всю войну и немного больше я провёл там. Делить Рика с его семьёй оказалось удивительно несложно: Элли о нас не знала, считала просто коллегами, причём почему-то определила меня в видные химики, дескать, я прятался в глуши от перспективы угробить талант на войне, а близнецам было не важно, кто я такой. Ричи их любил до безумия, и всё же ухитрялся делить своё свободное время между мной и ими, делая отчётливый выбор в мою пользу только тогда, когда наши дела не подлежали огласке. Таких моментов стало больше к концу войны, но, к сожалению, заполняли мы их сцеживанием и подготовкой для инъекций моего яда: его стало нужно больше сейчас, когда возвращались домой солдаты.
Потому-то я так и задержался там, хотя изначально планировал уйти довольно быстро. В той деревне было уютно, и я оставил её только тогда, когда у Рика совершенно перестало хватать на меня времени. Элли уже ждала третьего ребёнка.
- Ты уверен?
Он спрашивал меня несколько раз, не в силах поверить в новость, и так и не поверил до того момента, как Элли подтвердила это сама. Деревенька благополучно пережила войну, пришли ещё доктора, и им вполне можно было остаться здесь, - вопрос был только в том, хотят ли они. Они хотели.
- Ты уверен? - снова спросил меня Рик однажды, и это относилось уже не к беременности его супруги. Я собрался уходить.
- Да, - я пожал плечами. Новый костюм ещё не обносился, был мне немного тесноват, да и не привык я к столь роскошным фасонам... Прошло уже лет шестьдесят с момента, как я следил за модой и старался подбирать костюмы, которые бы наиболее выгодно подчёркивали плюсы моей внешности. Сейчас в этом тоже не было надобности, я не планировал идти в большие города и тем более оставаться там, но Элли настояла.
- Я буду скучать, - улыбка Рика вышла грустной. - Ты ведь больше не вернёшься?
- Скорее всего, - не стал отрицать я. - У тебя и так хватит забот, Ричи, а про способности и особенности вампира ты сможешь хоть сейчас огромный трактат написать.
- Я не по подопытному буду скучать, - фыркнул он, отбрасывая с носа отросшие волосы, - а по другу и любовнику.
- Если только ты попробуешь найти, то у тебя не будет недостатка в любовниках.
- Я не хочу, я же говорил.
Я был одного с ним роста, ну, может, самую малость ниже, но казалось, что я смотрю на него сверху вниз. Мне тоже было грустно с ним расставаться, но больше сидеть на месте я не мог, а позвать его с собой значило бы поставить его перед слишком жестоким выбором.
- Тогда будь хорошим мальчиком, - я пальцами зачесал его волосы назад, и Рик расфыркался снова. Он редко смеялся, как другие люди, обходясь добродушным фырканьем. - И вспоминай иногда старика Лина.
- О, обязательно, - он улыбнулся. - Когда у тебя поезд?
- Через полчаса. Эштон обещал довезти до станции.
- Середина двадцатого века, а ты, такой весь из себя красивый и деловой, поедешь на повозке с лошадьми...
- Я не люблю машины, - я улыбнулся. Рик моей этой нелюбви не понимал и не одобрял, но я всё же держался своих старомодных принципов и предпочитал ноги и старого доброго мерина Эштона десятку лошадей, запертых под капотом.
- Куда поедешь?
- Пока в Кардифф. Потом, скорее всего, куда-нибудь на юг, если из Кардиффа ещё ходят корабли на юг, берущие пассажиров...
Прощание вышло долгим и многословным. Рик расспросил меня о планах, о возможностях, вызвался проводить — но к нему привезли пациента с тяжёлым отравлением, и пришлось закругляться.
Я действительно добрался до Кардиффа, но оттуда неожиданно подался в Канаду, а из неё — в США. Путешествие заняло довольно много времени, и до места я добрался только к середине пятидесятых, много времени проводя во всех местах, вызывающих у меня интерес. Уже там, в Штатах, мне удалось попасть в число курсантов, взятых в обучение для службы в морской пехоте. Не было на то особой причины, да и гражданину Великобритании не сразу позволили совершить такой финт... Но это было круто. Хотя тяжело: пусть командование мне удалось убедить в жесточайшей аллергии на солнечные лучи и необходимости скрывать всю кожу, но это право мне кулаками приходилось отстаивать среди тех, с кем я учился и служил. Они оказались не особенно доверчивы, но форму я вернул очень быстро. Суровая вещь — сугубо мужские коллективы, что ни говори...
Не буду врать, что мне так уж понравилось, хотя учили превосходно. Даже если и было где-то обучение лучше, то я пока не встречал, и потом, когда у меня закончился второй контракт, я пошёл снайпером дальше. Уже без проблем удавалось договориться, чтобы я работал только по ночам, к тому же меня рекомендовали как хорошего специалиста.
Правда, я работал не только в качестве снайпера. На разведчика меня не готовили, но так получалось, что или ты делаешь то, что необходимо — или ты труп. Это правило действовало, куда бы меня не заносило моё стремление применить свои знания и жажда справедливости. Доводилось мне и ходить в разведку, и этот факт оказался судьбоносным.
На знакомый след, который я снова не сразу узнал как след собрата, причём вполне определённого, я напал совершенно неожиданно: мы с командой ползали по ангольскому редколесью, выясняя, можно ли здесь пройти остальным. Мы искали ловушки, которые могли оставить прошедшие здесь до нас. Ловушек не было, но был свежий след, который мог учуять только я. Такой, словно для меня и оставлялся.
Боже, я же не могу быть настолько предсказуем! Я с тем же успехом мог рвануть в Арктику, пингвинов считать, и навеки остаться во льдах, будучи очарованным северным сиянием. Но след есть, и не пойти по нему было смерти подобно. Ох, как же мне хотелось рвануть сразу же! Я довольно давно не видел никого из собратьев, а ещё присутствие оного обещало мне не только радостную встречу, но и порцию хорошего секса. Способности простого вампира всё ещё были со мной, я всё-таки питался, когда выпадал шанс, не стесняясь использовать в качестве консервов кого-нибудь из зазевавшихся однополчан. Впрочем, я мог оправдать себя тем, что за недолгую слабость от потери небольшого количества крови они имели восстановление наиболее сильно повреждённых тканей или даже прилив сил при отсутствии таковых: опыт Ричи мне сильно пригодился.
Но кровь не давала питания способностям Охранника, и я казался себе слепым и глухим, хотя всё ещё превосходил людей. Найти нужную комбинацию трав, подобающим образом их обработать, заварить и настоять здесь никакой возможности не было, да и секс... Мои однополчане принадлежали к когорте тех натуралов, для которых связь с геем — худшее, что только может случиться, и я не рисковал. Хотя очень скучал по царской России и гусарскому полку, где мне довелось служить много лет назад.
На поиски собрата я всё-таки отправился, но позже. Уже с трудом нашёл след, но нашёл же! Чем гордился невероятно, малодушно радуясь, что Рори рядом не было: он бы умер со смеху, наблюдая за мной. Умение читать следы не относится к числу моих сильных сторон ни в коей мере, даже будь при мне все мои способности. Ну а что, должны же быть у меня слабые стороны...
Пронесло: собрат мой оказался на той же стороне, что и я. Не хотелось бы мне случайно пристрелить его во время какого-нибудь рейда или просто потому, что на него указало начальство. И ещё я узнал всё-таки этот запах, хотя это оказалось довольно тяжело: я не чуял его уже пару десятилетий. Это осознание только придало мне сил.
Когда я шёл по этому следу, я в полной мере осознал, что я увлекающийся кретин, а Мэтт — чёртов параноик, который даже на такой вот трудноуловимый след понаставил столько ловушек от случайных людей, что в одну я даже почти поймался. Почти — потому, что в последнюю секунду меня увели из-под удара. Угадайте, кто?
- Твою мать, Лин! - удар под ребра заставил меня задохнуться. - Ты идиот?!
Да уж, неожиданно. Меня извиняет то, что я был полностью сосредоточен на том, чтобы ни во что не встрять. Ну, и слабое такое оправдание — это то, что я всё-таки скатился до уровня обычного вампира.
От следующего удара я увернулся. Матвей пылал гневом и отчего-то паникой.
- Как ты мог её не заметить?! Кто из нас старше вообще, кто чей наставник?!
Крепкий кулак все-таки врезался в солнечное сплетение, окончательно вышибая воздух из лёгких. З-зараза... Ну ладно, он сам напросился!
Когда-то он сетовал, что не пошёл успокаивать злого меня вместо Лео. Я тогда ещё сказал ему, что он бы не продержался в драке со мной особенно долго. Так вот, с того времени Матвей заметно вырос в этом плане: может, за счёт активных тренировок, может, за счёт природных данных, помноженных на чисто вампирское свойство многократно превосходить подобающие физические показатели, но теперь для победы мне пришлось затратить куда больше усилий, чем пришлось бы раньше.
- Старше — я. Но ни один из нас не является наставником для другого, - сказал, наконец, я, повалив его на землю. Солдат или нет, молодой вампир все равно уступал мне в скорости, силе и навыках. Семьдесят пять лет - или четыреста с копейками, есть разница... - Та сучка, которая обратила тебя, сдохла в канаве через три часа.
- Потому что я был болен, придурок, - рыкнул Матвей, - потому что у меня был туберкулёз и воспаление легких, я туда умирать ехал, и нажрался в дым, чтобы не так страшно было застрелиться! А она выпила мою кровь!
Ну вот больше не о чем поговорить нам после долгой разлуки, конечно! Надо сначала подраться, а потом вспоминать обстоятельства знакомства. Ну ладно, хорошо, давай углубимся в воспоминания, господин Ревенский, чтоб тебе икалось... Его тело было слишком близко, чтобы я мог не реагировать.
- И вылечила тебя от всего, - я хмыкнул. - Я знаю, что с тобой было, навел справки. Ты же не думаешь, что я оставил тебя в своем доме просто так?
Мэтт моргнул. Похоже, он действительно считал меня добрым самаритянином. И это после стольких лет знакомства!..
Хотя, я преувеличиваю. Вместе мы провели не так уж много времени.
- Дурак, - я осторожно коснулся кулаком его носа, и без того распухшего. Ничего, через несколько часов он будет в полном порядке. - Доверчивый дурак.
- Сам такой, - обиженно буркнул этот несносный мальчишка, отворачиваясь. - Я волновался, между прочим!
- Из-за чего? - я изумился.
- Ты был тут, я тебя чуял. Что ты забыл на войне, Лин? Тем более — здесь...
- Место не хуже и не лучше прочих.
- Надеюсь, ты не участвовал в мировой.
- А ты?
Мэтт отвёл глаза. Вот ведь... Одной мировой войны ему, по-видимому, не хватило, хотя та плавно перетекла в граджанскую и стала ещё хуже.
- Я пропустил обе мировые войны, Матвей, и совершенно об этом не жалею.
Этот несносный парень оцепенел, услышав родную речь, и недоверчиво поднял на меня взгляд.
- Слушай, убавь градус пафоса, - я сморщился, пытаясь с него сползти. Один из зубов ещё качался, хотя меньше, чем когда Мэтт только-только саданул по нему. Кулаки у него титановые, не иначе... - Потом расскажешь, что там у тебя как. Есть попить?
- Ты сидишь на фляжке.
- Оу...
Фляжка действительно обнаружилась ровно подо мной, и Мэтт облегчённо вздохнул, когда я её оттуда вытянул. Правда, теперь уже мне стало неудобно сидеть по совершенно другой причине, и Мэтт залился краской, как девица на выдане, стоило мне только на него посмотреть. Ну, может, дело было в том, как я смотрел... Но честное слово, я не хотел вложить во взгляд ничего, кроме весёлого удивления!
- Да, у меня на тебя встаёт! - рявкнул он в конце концов и услужливо саданул меня промеж лопаток, когда я закашлялся. Попал прямо по свежему шву: меня всё-таки достали пару дней назад, регенерация никакая, так что затягивается оно медленнее, чем должно было бы. Я чуть не задохнулся вторично, сплёвывая кровь месте с осколком зуба. Ох, надо было видеть лицо Матвея... Но смех я сдержал. Не время.
Матвей, убедившись, что я не собираюсь отбросить копыта прямо сейчас, вздохнул, закрывая глаза. Я молча рассматривал его. Зрелище было умиротворяющим: царапина на щеке затягивалась буквально на глазах, да и нос уже не был таким опухшим...
- Ты голоден? - негромко спросил Мэтт; каштановые ресницы дрогнули.
- Да.
Он вздрогнул, когда я поёрзал на его бёдрах, но теперь уже я закрыл глаза. И всё же пытливый взгляд Матвея я чувствовал кожей. Острее, чем обычное внимание к своей персоне. Впрочем, его внимание я всегда чувствовал очень остро, начиная со второго вечера знакомства и до сегодняшнего дня.
- Я могу тебе что-нибудь дать? - дипломатично поинтересовался Мэтт, ненавязчиво так начиная расстёгивать мою куртку.
- О, да...
О, он мог. Ещё как мог, и дал, да так, что я еле оттуда ушёл, - но зато мир снова стал чётким, ясным и понятным, и я обонял всех своих однополчан и даже удивился тому, как мог считать их всех такими одинаковыми. И такими натуралами. Что ни говори, а по запаху проще отличить того, у кого встаёт на твою тощую снайперскую тушку, от того, кто сам по себе широк в бёдрах и часто пыхтит.
В общем, более я от бессилия не страдал, хотя в следующий раз Матвея увидел нескоро. Это была наша первая и последняя встреча в только что начавшееся десятилетие, шестое в этом веке.
Фанчик, считай это новогодним подарком. Или не считай, я тогда тебе всё-таки напишу то, что обещал в том твоём посте.
Эвелин
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
Содержание, прости господи, предыдущих частей (ссылки выше).Содержание, прости господи, предыдущих частей (ссылки выше).
Лин Мэдсон, вампир возраста весьма значительного, живущий в украинской глубинке начала 20 века, встречает и приводит в свой дом свежеобращённого собрата. Лин, занимающий в своём обществе положение Стража (он же Охранник - вампир с более развитыми боевыми способностями, чья первейшая функция - защита общины), для пополнения сил нуждается в весьма насыщенной, хм, личной жизни, и оную имеет в достатке благодаря близости Матвея. Матвей Ревенский и Лин Мэдсон, проведя некоторое время в Украине, передвигаются в Европу, в Вену, где остаются на достаточно долгий срок. Они живут в общине, где Лин в своё время воспитывался как неофит. Спустя год Матвей в обществе вамиров из этой общины уезжает на юг, Лин, задержавшись ещё на некоторое время, окольными путями (через Италию и постель молодого художника) возвращается в родную Англию, где почти сразу попадает в передрягу. Лин вместе с Рори Хиллом, бывшим медиком, освобождают из плена пойманного охотниками неофита, и в логове охотников встречают Матвея. Путь они продолжают уже втроём.
Вампиры уходят в леса и по некоторым причинам личного характера не торопятся расставаться. Лин оказывается в койке с обоими одновременно, коротая время, когда приходит затяжная гороза. После этого троица расходится, Лин отправляется северозапад Уэльса, где и продолжает попадать
- 8 -
читать дальшеМоё путешествие по северу Уэльса временно завершилось где-то недалеко от Кармартена: идти дальше на юг мне было лень, на севере я был до визита в дом Лесли, а это побережье Англии мне нравилось. Деревенька, где я осел, была хороша только тем, что там был нужен местный врач, хотя бы травник, а в этом деле я поднаторел. Жители не спрашивали у меня ничего о моём прошлом, они просто довольствовались тем, что им помогают, причём за чисто символическую плату: еду и крышу над головой. Деньгам я радовался, конечно, но сам не просил.
Европа кипела новостями о войне, медленно расползающейся от Германии во все стороны. До нас она вряд ли дошла бы в любом случае... Но выезжать за пределы родной страны было бы весьма неосмотрительно. Хватало и того, что очень многих молодых мужчин вербовали в солдаты, и я бы тоже не избежал этой участи, пройди вербовщики через мою деревню. Пронесло. Так же, как и несколько десятков мужчин этой деревни, я остался в покое и относительном благополучии, и, хотя жили мы натуральным хозяйством, нас это вполне устраивало. Классическое фермерское хозяйство меня очаровывало, на самом деле. Впрочем, это неудивительно, если вспомнить, в каком веке я родился. Предпочитаю, правда, не вспоминать.
К концу второго года, проведённого в деревне, я полностью сменил гардероб, обзавёлся оружием, пару раз отказался от личного средства передвижения, больше доверяя ногам, а в конце концов ещё и «прикормил» врача из ближайшего города настолько, что парень согласился занять моё место. Отец семейства, он не стал бы довольствоваться столь скудной оплатой, к которой привык я, но он всё же был дипломированным врачом, - а значит, априори имел предо мной преимущество. И он отказывался обсуждать войну, что приводило меня мало не в восторг: постоянные разговоры о ней выводили из себя.
Я пережил слишком много войн. В большинстве я участвовал, и сейчас совершенно не хотел идти в зону боевых действий, и даже в тылу помогать особого желания у меня не было. Для меня своего рода подвигом было уже то, что я остался там, помогал Ричи, как мог, а за пределы деревни я выбирался только за пропитанием. Деревенские жители искренне считали меня чудаковатым, но безобидным малым, и я их не разубеждал.
Впрочем, не только им я нравился. Четырехгодовалые близнецы Ричи полюбили меня, супруга его привечала меня в их маленьком доме, который я помогал строить. Сам Ричи — у меня язык не поворачивался назвать этого вечно взъерошенного парнишку в очках Ричардом, а тем более доктором или мистером Эвансом, - был со мной приветлив на людях и весьма эмоционален наедине. Открывать для него мир однополых отношений было интересно, несмотря на то, что поначалу Ричи никак не мог решиться и признаться, что его интерес ко мне носит не чисто научный характер.
О, научный характер его со мной отношений был очевиден с самого начала: мы встретились, когда я вышел на охоту, и Ричи знал о моей нечеловеческой природе и был ею очарован. Он не желал вечной жизни для себя, да и проверять степень моей живучести не хотел, как можно было бы предположить. Нет, его интересовала моя сила, выносливость, способность не дышать или замирать надолго в одном положении, он с удовольствием выяснял пределы моей гибкости и зависимость моей скорости от прочих жизненных показателей. Настоящий врач, он использовал все средства, чтобы помогать страждущим, в том числе и мою кровь и мой яд. Пожалуй, без него я бы не узнал, что малые дозы моего яда помогают скорейшему заживлению ран: люди не получают моей способности к регенерации, но всё же их клетки реагируют.
Разве что после этого у меня мелькнула мысль о том, чтобы всё-таки пойти на войну, но она ушла так же быстро, как и появилась. Слишком велик шанс не рассчитать: для своих пациентов Ричи отмерял дозы сам, руководствуясь неведомыми мне формулами.
О, как он сцеживал этот яд — это отдельная история...
- Я не змея! - возмутился я, когда мне впервые сунули под нос баночку, затянутую марлей на крышке. - И ты не змеиный яд добываешь!
- Но принцип-то один! - не согласился Ричи. Он был очарователен: запыхавшийся, взъерошенный, в халате на голое тело... Мысль посетила его в койке, когда я укусил его, не сдержавшись, и у него за пару секунд зажило несколько старых порезов. Попутно выяснили, что девать куда-то яд мне всё-таки нужно: черпая силы из близости с ним, я почти не ходил на охоту и не тратил то, что вырабатывал естественным путём мой организм. Хорошо ещё, что я вовремя почувствовал знакомый привкус и успел остановиться, а то стало бы у меня на одного собрата больше.
- Какой ещё принцип? - я снова возмутился, тщетно стараясь прикрыться рубашкой. Ричи не стал ждать: выскочил из койки сразу. Его возбуждение оказалось забыто, а вот мне приходилось несладко. И упаси Господь вломиться сейчас сюда кому-нибудь из его пациентов! Закусаю же в порыве гнева и обиды.
- Запускаешь клыки в марлю, - с сияющей мордашкой пояснил Ричи, - и даёшь яду выйти!
- Слушай, ты так говоришь, как будто я знаю, как я это делаю!
- Заодно и научишься, - это чудовище в халате лучилось энтузиазмом. Вот уж не знаю, то ли идиотизм передаётся половым путём, то ли энтузиазм — воздушно-капельным, но я согласился. И как идиот извращался с этой баночкой. Больше подошло бы корыто: весь мой арсенал в баночку не влезал, пришлось сначала потренироваться выпускать только те два клыка, что были таковыми и в человеческом понимании строения челюсти. Можно было бы сделать всё гораздо проще и выпустить передние зубы, но я предпочёл помучаться, но не походить на саблезубого кролика.
В следующий раз Ричи вручил мне пробирку, и пришлось уже выпускать по одному клыку. Для такого дела я спрятался в подсобке: эта зараза лопоухая и так подозрительно веселилась. Но метод оказался действенным, и я волей-неволей задумался: почему такого не случалось раньше? Молчу про чужой опыт, могли просто не рассказать, как вряд ли расскажет кому бы то ни было Ричи, но даже и в моей собственной жизни я далеко не в первый раз допускал такие промахи. Может, просто в прошлые разы моими партнёрами не были доктора, которые повёрнуты на медицине и на наиболее продвинутых её достижениях.
Я удивился и тому, что Ричи не начал отдавать эту «сыворотку» тем, кто уходил на войну, предпочитая всю до капли расходовать в подшефном хозяйстве.
- Я не знаю, что становится с твоим ядом с течением времени, - пояснил он, когда я всё-таки спросил. - Не хочу рисковать. Да и здесь хватает людей, которым она нужна.
К сожалению, мой яд помогал только восстанавливать ткани, но не убивал вирусы. Возможно, помог бы в больших количествах, вылечился же в своё время от всех болячек Матвей, став вампиром, да и я не болел ничем, страшнее насморка, с момента обращения... Но это было слишком рискованно. Ричи справлялся своими силами, и мы не стали экспериментировать дальше.
А вот кровь моя использовалась в сугубо бытовых процессах: как нечаянно выяснилось, слабый раствор моей крови помогал дезинфицировать медицинские инструменты. Выяснилось это тоже практически в анекдотичной ситуации: я порезался над блюдцем с водой, причём действительно не специально, Ричи заинтересовался и посравнивал химический состав получившейся жидкости со всем, что нашёл. К счастью, с хлоркой моя кровь, растворённая в воде, не совпала, но, насколько я понял из его восторженных объяснений, по свойствам вполне подходила.
Осталось не проболтаться об этом какому-нибудь энтузиасту из тех, кто для усиления способностей пьёт кровь собратьев. А то ведь у некоторых хватит ума запить чем-нибудь ядрёным бокальчик любимой кровушки... Знавал я таких оригиналов, что с большим удовольствием ловили собратьев и присасывались к их шеям, таким образом пытаясь восстановить силы. У некоторых получалось, у некоторых кровь собратьев отторгалась. Мне тоже доводилось пробовать, но мне не нравится вкус вампирской крови, да и ощущения она оставляет странные: не то тяжести внутри, не то склизкости. Ничего приятного, в общем, хотя и вправду действует, как хорошая доза кофе: в голове проясняется, сил прибавляется, пусть и ненадолго. Но невкусно. Максимум, что я признаю, это зализывать порезы, моими же клыками оставленные.
К тому же, у меня был и другой способ поправить силы, и этот же способ помогал прервать разглагольствования Ричи на медицинские темы. Он не отказывался, с восторгом принимая то, что когда-то вгоняло его в краску, и именно он предложил мне однажды поменяться ролями.
- Я хочу проверить, - глубокомысленно заметил он тогда, счастливой лужицей расползшись по моей спине. - Вот Элли любит это дело, и тебе нравится, значит, есть что-то в пассивной роли, чего я не понимаю. Я хочу понять.
- Сначала это больно, - честно предупредил я.
- Ничего, - Ричи отмахнулся. - Полагаю, не больнее, чем когда ты меня укусил.
Это сравнение меня рассмешило.
- Характер боли иной, Рик. Но если ты хочешь...
- Хочу. Ты сможешь сейчас?
- Ну мужик я или где...
На привычное мне отшучивание Ричи с готовностью отозвался смехом и сполз с меня, снова расползаясь по кровати и демонстративно позволяя делать с собой всё, что мне заблагорассудится. Я не скромничал: тело у Рика было обалденное, откликался он так, что только у слепоглухого инвалида бы не встал.
Ему понравилось, и постепенно мы перешли в новую плоскость отношений. Я мог дать ему то, чего не могла дать его жена, и Рик этим беззастенчиво пользовался, пока я был рядом. Он признался мне, что не рискнёт больше искать приключений на свою симпатичную попку, потому что думает, что со мной никто не сравнится, а портить воспоминания плохим опытом ему не хочется. Мне, конечно, было лестно, но очень, очень хотелось предложить ему однажды посетить Вену и попробовать найти там одного белокурого ангела по имени Лео де Ринга.
Я в конце концов так и сделал, и Рик даже записал координаты Лео, но, как я выяснил спустя много лет, Лео гостей так и не дождался. Впрочем, до этого признания оставалось ещё более полувека, а моё настоящее принадлежало небольшой деревне под Кармартеном, и всю войну и немного больше я провёл там. Делить Рика с его семьёй оказалось удивительно несложно: Элли о нас не знала, считала просто коллегами, причём почему-то определила меня в видные химики, дескать, я прятался в глуши от перспективы угробить талант на войне, а близнецам было не важно, кто я такой. Ричи их любил до безумия, и всё же ухитрялся делить своё свободное время между мной и ими, делая отчётливый выбор в мою пользу только тогда, когда наши дела не подлежали огласке. Таких моментов стало больше к концу войны, но, к сожалению, заполняли мы их сцеживанием и подготовкой для инъекций моего яда: его стало нужно больше сейчас, когда возвращались домой солдаты.
Потому-то я так и задержался там, хотя изначально планировал уйти довольно быстро. В той деревне было уютно, и я оставил её только тогда, когда у Рика совершенно перестало хватать на меня времени. Элли уже ждала третьего ребёнка.
- Ты уверен?
Он спрашивал меня несколько раз, не в силах поверить в новость, и так и не поверил до того момента, как Элли подтвердила это сама. Деревенька благополучно пережила войну, пришли ещё доктора, и им вполне можно было остаться здесь, - вопрос был только в том, хотят ли они. Они хотели.
- Ты уверен? - снова спросил меня Рик однажды, и это относилось уже не к беременности его супруги. Я собрался уходить.
- Да, - я пожал плечами. Новый костюм ещё не обносился, был мне немного тесноват, да и не привык я к столь роскошным фасонам... Прошло уже лет шестьдесят с момента, как я следил за модой и старался подбирать костюмы, которые бы наиболее выгодно подчёркивали плюсы моей внешности. Сейчас в этом тоже не было надобности, я не планировал идти в большие города и тем более оставаться там, но Элли настояла.
- Я буду скучать, - улыбка Рика вышла грустной. - Ты ведь больше не вернёшься?
- Скорее всего, - не стал отрицать я. - У тебя и так хватит забот, Ричи, а про способности и особенности вампира ты сможешь хоть сейчас огромный трактат написать.
- Я не по подопытному буду скучать, - фыркнул он, отбрасывая с носа отросшие волосы, - а по другу и любовнику.
- Если только ты попробуешь найти, то у тебя не будет недостатка в любовниках.
- Я не хочу, я же говорил.
Я был одного с ним роста, ну, может, самую малость ниже, но казалось, что я смотрю на него сверху вниз. Мне тоже было грустно с ним расставаться, но больше сидеть на месте я не мог, а позвать его с собой значило бы поставить его перед слишком жестоким выбором.
- Тогда будь хорошим мальчиком, - я пальцами зачесал его волосы назад, и Рик расфыркался снова. Он редко смеялся, как другие люди, обходясь добродушным фырканьем. - И вспоминай иногда старика Лина.
- О, обязательно, - он улыбнулся. - Когда у тебя поезд?
- Через полчаса. Эштон обещал довезти до станции.
- Середина двадцатого века, а ты, такой весь из себя красивый и деловой, поедешь на повозке с лошадьми...
- Я не люблю машины, - я улыбнулся. Рик моей этой нелюбви не понимал и не одобрял, но я всё же держался своих старомодных принципов и предпочитал ноги и старого доброго мерина Эштона десятку лошадей, запертых под капотом.
- Куда поедешь?
- Пока в Кардифф. Потом, скорее всего, куда-нибудь на юг, если из Кардиффа ещё ходят корабли на юг, берущие пассажиров...
Прощание вышло долгим и многословным. Рик расспросил меня о планах, о возможностях, вызвался проводить — но к нему привезли пациента с тяжёлым отравлением, и пришлось закругляться.
Я действительно добрался до Кардиффа, но оттуда неожиданно подался в Канаду, а из неё — в США. Путешествие заняло довольно много времени, и до места я добрался только к середине пятидесятых, много времени проводя во всех местах, вызывающих у меня интерес. Уже там, в Штатах, мне удалось попасть в число курсантов, взятых в обучение для службы в морской пехоте. Не было на то особой причины, да и гражданину Великобритании не сразу позволили совершить такой финт... Но это было круто. Хотя тяжело: пусть командование мне удалось убедить в жесточайшей аллергии на солнечные лучи и необходимости скрывать всю кожу, но это право мне кулаками приходилось отстаивать среди тех, с кем я учился и служил. Они оказались не особенно доверчивы, но форму я вернул очень быстро. Суровая вещь — сугубо мужские коллективы, что ни говори...
Не буду врать, что мне так уж понравилось, хотя учили превосходно. Даже если и было где-то обучение лучше, то я пока не встречал, и потом, когда у меня закончился второй контракт, я пошёл снайпером дальше. Уже без проблем удавалось договориться, чтобы я работал только по ночам, к тому же меня рекомендовали как хорошего специалиста.
Правда, я работал не только в качестве снайпера. На разведчика меня не готовили, но так получалось, что или ты делаешь то, что необходимо — или ты труп. Это правило действовало, куда бы меня не заносило моё стремление применить свои знания и жажда справедливости. Доводилось мне и ходить в разведку, и этот факт оказался судьбоносным.
На знакомый след, который я снова не сразу узнал как след собрата, причём вполне определённого, я напал совершенно неожиданно: мы с командой ползали по ангольскому редколесью, выясняя, можно ли здесь пройти остальным. Мы искали ловушки, которые могли оставить прошедшие здесь до нас. Ловушек не было, но был свежий след, который мог учуять только я. Такой, словно для меня и оставлялся.
Боже, я же не могу быть настолько предсказуем! Я с тем же успехом мог рвануть в Арктику, пингвинов считать, и навеки остаться во льдах, будучи очарованным северным сиянием. Но след есть, и не пойти по нему было смерти подобно. Ох, как же мне хотелось рвануть сразу же! Я довольно давно не видел никого из собратьев, а ещё присутствие оного обещало мне не только радостную встречу, но и порцию хорошего секса. Способности простого вампира всё ещё были со мной, я всё-таки питался, когда выпадал шанс, не стесняясь использовать в качестве консервов кого-нибудь из зазевавшихся однополчан. Впрочем, я мог оправдать себя тем, что за недолгую слабость от потери небольшого количества крови они имели восстановление наиболее сильно повреждённых тканей или даже прилив сил при отсутствии таковых: опыт Ричи мне сильно пригодился.
Но кровь не давала питания способностям Охранника, и я казался себе слепым и глухим, хотя всё ещё превосходил людей. Найти нужную комбинацию трав, подобающим образом их обработать, заварить и настоять здесь никакой возможности не было, да и секс... Мои однополчане принадлежали к когорте тех натуралов, для которых связь с геем — худшее, что только может случиться, и я не рисковал. Хотя очень скучал по царской России и гусарскому полку, где мне довелось служить много лет назад.
На поиски собрата я всё-таки отправился, но позже. Уже с трудом нашёл след, но нашёл же! Чем гордился невероятно, малодушно радуясь, что Рори рядом не было: он бы умер со смеху, наблюдая за мной. Умение читать следы не относится к числу моих сильных сторон ни в коей мере, даже будь при мне все мои способности. Ну а что, должны же быть у меня слабые стороны...
Пронесло: собрат мой оказался на той же стороне, что и я. Не хотелось бы мне случайно пристрелить его во время какого-нибудь рейда или просто потому, что на него указало начальство. И ещё я узнал всё-таки этот запах, хотя это оказалось довольно тяжело: я не чуял его уже пару десятилетий. Это осознание только придало мне сил.
Когда я шёл по этому следу, я в полной мере осознал, что я увлекающийся кретин, а Мэтт — чёртов параноик, который даже на такой вот трудноуловимый след понаставил столько ловушек от случайных людей, что в одну я даже почти поймался. Почти — потому, что в последнюю секунду меня увели из-под удара. Угадайте, кто?
- Твою мать, Лин! - удар под ребра заставил меня задохнуться. - Ты идиот?!
Да уж, неожиданно. Меня извиняет то, что я был полностью сосредоточен на том, чтобы ни во что не встрять. Ну, и слабое такое оправдание — это то, что я всё-таки скатился до уровня обычного вампира.
От следующего удара я увернулся. Матвей пылал гневом и отчего-то паникой.
- Как ты мог её не заметить?! Кто из нас старше вообще, кто чей наставник?!
Крепкий кулак все-таки врезался в солнечное сплетение, окончательно вышибая воздух из лёгких. З-зараза... Ну ладно, он сам напросился!
Когда-то он сетовал, что не пошёл успокаивать злого меня вместо Лео. Я тогда ещё сказал ему, что он бы не продержался в драке со мной особенно долго. Так вот, с того времени Матвей заметно вырос в этом плане: может, за счёт активных тренировок, может, за счёт природных данных, помноженных на чисто вампирское свойство многократно превосходить подобающие физические показатели, но теперь для победы мне пришлось затратить куда больше усилий, чем пришлось бы раньше.
- Старше — я. Но ни один из нас не является наставником для другого, - сказал, наконец, я, повалив его на землю. Солдат или нет, молодой вампир все равно уступал мне в скорости, силе и навыках. Семьдесят пять лет - или четыреста с копейками, есть разница... - Та сучка, которая обратила тебя, сдохла в канаве через три часа.
- Потому что я был болен, придурок, - рыкнул Матвей, - потому что у меня был туберкулёз и воспаление легких, я туда умирать ехал, и нажрался в дым, чтобы не так страшно было застрелиться! А она выпила мою кровь!
Ну вот больше не о чем поговорить нам после долгой разлуки, конечно! Надо сначала подраться, а потом вспоминать обстоятельства знакомства. Ну ладно, хорошо, давай углубимся в воспоминания, господин Ревенский, чтоб тебе икалось... Его тело было слишком близко, чтобы я мог не реагировать.
- И вылечила тебя от всего, - я хмыкнул. - Я знаю, что с тобой было, навел справки. Ты же не думаешь, что я оставил тебя в своем доме просто так?
Мэтт моргнул. Похоже, он действительно считал меня добрым самаритянином. И это после стольких лет знакомства!..
Хотя, я преувеличиваю. Вместе мы провели не так уж много времени.
- Дурак, - я осторожно коснулся кулаком его носа, и без того распухшего. Ничего, через несколько часов он будет в полном порядке. - Доверчивый дурак.
- Сам такой, - обиженно буркнул этот несносный мальчишка, отворачиваясь. - Я волновался, между прочим!
- Из-за чего? - я изумился.
- Ты был тут, я тебя чуял. Что ты забыл на войне, Лин? Тем более — здесь...
- Место не хуже и не лучше прочих.
- Надеюсь, ты не участвовал в мировой.
- А ты?
Мэтт отвёл глаза. Вот ведь... Одной мировой войны ему, по-видимому, не хватило, хотя та плавно перетекла в граджанскую и стала ещё хуже.
- Я пропустил обе мировые войны, Матвей, и совершенно об этом не жалею.
Этот несносный парень оцепенел, услышав родную речь, и недоверчиво поднял на меня взгляд.
- Слушай, убавь градус пафоса, - я сморщился, пытаясь с него сползти. Один из зубов ещё качался, хотя меньше, чем когда Мэтт только-только саданул по нему. Кулаки у него титановые, не иначе... - Потом расскажешь, что там у тебя как. Есть попить?
- Ты сидишь на фляжке.
- Оу...
Фляжка действительно обнаружилась ровно подо мной, и Мэтт облегчённо вздохнул, когда я её оттуда вытянул. Правда, теперь уже мне стало неудобно сидеть по совершенно другой причине, и Мэтт залился краской, как девица на выдане, стоило мне только на него посмотреть. Ну, может, дело было в том, как я смотрел... Но честное слово, я не хотел вложить во взгляд ничего, кроме весёлого удивления!
- Да, у меня на тебя встаёт! - рявкнул он в конце концов и услужливо саданул меня промеж лопаток, когда я закашлялся. Попал прямо по свежему шву: меня всё-таки достали пару дней назад, регенерация никакая, так что затягивается оно медленнее, чем должно было бы. Я чуть не задохнулся вторично, сплёвывая кровь месте с осколком зуба. Ох, надо было видеть лицо Матвея... Но смех я сдержал. Не время.
Матвей, убедившись, что я не собираюсь отбросить копыта прямо сейчас, вздохнул, закрывая глаза. Я молча рассматривал его. Зрелище было умиротворяющим: царапина на щеке затягивалась буквально на глазах, да и нос уже не был таким опухшим...
- Ты голоден? - негромко спросил Мэтт; каштановые ресницы дрогнули.
- Да.
Он вздрогнул, когда я поёрзал на его бёдрах, но теперь уже я закрыл глаза. И всё же пытливый взгляд Матвея я чувствовал кожей. Острее, чем обычное внимание к своей персоне. Впрочем, его внимание я всегда чувствовал очень остро, начиная со второго вечера знакомства и до сегодняшнего дня.
- Я могу тебе что-нибудь дать? - дипломатично поинтересовался Мэтт, ненавязчиво так начиная расстёгивать мою куртку.
- О, да...
О, он мог. Ещё как мог, и дал, да так, что я еле оттуда ушёл, - но зато мир снова стал чётким, ясным и понятным, и я обонял всех своих однополчан и даже удивился тому, как мог считать их всех такими одинаковыми. И такими натуралами. Что ни говори, а по запаху проще отличить того, у кого встаёт на твою тощую снайперскую тушку, от того, кто сам по себе широк в бёдрах и часто пыхтит.
В общем, более я от бессилия не страдал, хотя в следующий раз Матвея увидел нескоро. Это была наша первая и последняя встреча в только что начавшееся десятилетие, шестое в этом веке.
@темы: моё, творчество, получите - распишитесь!
-
-
15.01.2013 в 16:31вааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа
*_______________*
пошёл читать, срочно >___________________<
-
-
16.01.2013 в 10:31-
-
16.01.2013 в 10:35опять забыл сюда написать)))
глава ахринительная просто!
медицинское применение вампирского яда - это пять!
и идея и вообще
я как представил эвелинчика, сцеживающего в баночку яд
ахахахахаааах
рори милаха, ну просто уберкавай!
ну и встреча с матвеем это просто прекрасно
мне так нравится, как их всё время ненавязчиво судьба сталкивает, прелесть просто
ну и за прошлое гусара спасибо отдельное - у него, оказывается, трагичный флешбек XD
в общем, всё волшебно, как всегда, побегал по потолку, порадовался)
это определённо стоило того, чтобы так долго ждать X))
ну и, как говорится, проду! XD
-
-
16.01.2013 в 10:41-
-
16.01.2013 в 10:52*побегал*