Смех без причины — признак мыслящего человека, для смеха которого необязательны внешние факторы. (с)
Сначала я хотел там без нцы обойтись. Потом хотел на нце закончить. А потом на часах вдруг стало два ночи, а оно само, честное слово.
Я ночью выложить и хотел, но меня чуть не срубило носом в клавиатуру, так что вот оно, сейчас.
Оридж, нц (кинк - спойлерпродолжительное ношение фаллоимитатора в теле; повышенная чувствительность), пвп, флафф, ER.
~3,4т слов (с моей разметкой это ровно 4 страницы текста, если что)
Аннотация:
- С днём рождения, Вель, - я его к себе подтянул, ткнулся носом в шею. Он пахнет наполовину собой, наполовину мной и ещё немного сексом и потом. Обалденно пахнет. - Вот вы и ещё немного ближе к четвёртому десятку, Савелий Андреич.
читать целикомДомой я нёсся, как ужаленный, а всё равно не успевал к обещанному времени. Как-то всё так складывалось... Утром на работе надолго отключили свет, так что потом, когда дали обратно, пришлось сидеть без обеда и ещё потом задержаться на полчаса. Затем маршрутка сломалась на полпути к пересадке. Ну доехал, слава богу. Потом два автобуса пришлось пропустить, потому что не влезал. Обычно я, селёдка, в любую щель могу впихнуться, а тут - ну не влезал и всё, разве что сбоку прицепом. Потом ещё и пробка за две остановки до дома, так что последние кварталы я уже пешком шёл, ну, то есть, бежал. Явно не день Бэкхема. Ещё и цветочный ларёк почти закрылся, я буквально на пороге поймал Анну Михалну.
- Кирилл, ну что же Вы так долго! - она мне попеняла, пальцем погрозила, но цветы отдала. Всё, как я просил: веник из полевого безобразия и ленточкой перевязать, обычной, не пластиковой.
Я тот веник ещё и по пути чуть не уронил, когда орущий телефон из рюкзака доставал.
- Кир, ну ты где? - Велька сопел в трубку не то сонно, не то обиженно.
- На пороге почти, - я пыхтел, пытаясь коленями удержать веник и закрыть рюкзак плечом. Получалось не очень: пришлось освободить руки. - На работе задержался. Вель, в магазине чего надо?
- Да ничего не надо, ты ж вчера всё купил...
- Точно не надо? - у меня была ещё слабая надежда, что я успею под шумок сигарет себе добыть. Специально за ними заходить - это лишние пятнадцать минут, это нельзя.
- Точно, - Велька снова засопел, лишая меня этой самой надежды. Ладно, значит, я не курю сегодня.
- Ну тогда жди, правда, скоро буду!
Велька отвечать не стал, сбросил вызов. Ну точно обиделся, балда.
Дальше я ещё быстрее нёсся. Чуть не кувыркнулся у самого подъезда, хорошо, лавочка спасла: и веник жив остался, и я лужу на вкус не попробовал. А кирпич, чуть не устроивший мне внеплановое осеннее купание, в сторону сдвинул, пока об него ещё кто-то не споткнулся. Да и всё равно остановиться надо было: ключи я ещё на работе вместе с мобильником в рюкзак смахнул, чтобы не мешались и не звенели. Как знал, что мне прыгать по всему району через лужи.
Велька, как будто пиликанье домофона услышал, стоял на пороге, выглядывал на площадку. Ну как есть - обиженный: морда кирпичом, только нос покраснел и ресницы слиплись все, отсюда вижу, больно уж свет на него удачно падает.
- Велька, сгинь! - я торопливо спрятал веник за спину. Вроде не заметил.
- А?.. - он даже растерялся.
- Сгинь, говорю, сюрприз!
Кивнул, ушёл... Веник я слегка облагородил, встряхнул, волшебный конвертик из рюкзака достал, пошёл дальше по лестнице.
А Велька в коридоре застыл, руки за спиной скрестив. Как арестант перед расстрелом, ей богу. Стоял и ногу разрабатывал под шумок.
- Где костыль?! - я аж про букет в руках забыл. - Велька, ну что ты за ребёнок! В кого только такой упрямый вырос, а?
Велька, обалдев, молча посмотрел на меня, на букет, опять на меня, опять на букет... Носом шмыгнул - и в комнату, да так быстро, как будто и не хромает. А я следом, только из кроссовок и выпрыгнул, да и то чисто машинально:
- Вель!
Балбес этот на диван забился и носом хлюпает, губы грызёт. Увидел меня, отвернулся:
- Иди к чёрту со своим костылём!
- Не своим, а очень даже твоим, - я подобрался поближе, сбросил рюкзак, веник этот сверху кинул. - Вель...
Велька меня локтём отпихнул и зло вытер лицо:
- Кир, да какого хрена?! - и в слёзы, размазывает сопли рукавом, дёргается от меня. Нервный стал, шутка ли, целыми днями в четырёх стенах...
А мне плевать, я к нему лезу, через подушки, которыми он откидывается, практически через огонь и воду:
- Вель, ну ты чего? Вель...
- Иди ты в пень, а...
Вот и сижу, глажу его одной рукой, а Велька ревёт, как в детстве, когда коленку расшибал и нёсся потом с этой коленкой не к матери, не к брату, а ко мне: "Ки-ир, я упа-ал!" - и из коленки камни летят, кровь, мясо по стенам, кишки полезли. Ну, насчёт кишок я преувеличил, а остальное - ну как есть Велька. Он просто падать как не умел, так и не умеет. В последний раз - вон, операция по восстановлению, три месяца с лагнетой, нога только гнуться начала, а он уже успел локоть разбить где-то дома.
- Вель, ну... - я дёрнул его за волосы. Отросли лохмы... Торчат, уши прикрывают. Мне нравится. Уговорить бы его не стричься.
- Что - "ну"? - Велька злился ещё, отпихивал мои руки, выворачивался. Черт вертлявый. - Иди отсюда, я сказал!
- Велька, не истери, а? - я подгрёб его к себе поближе, погладил привычно локоть. Велька дёрнулся: больно ещё, не всё зажило. А потом сам ко мне рванулся, вжался в плечо лицом:
- Ты весь день на работе... А потом... Да чего тебе тот костыль?! Я не сахарный! И с порога... Ну обидно же, а...
- Ну Велька... - мне уже и самому стыдно. В самом деле, чего я на него взъелся так сразу... - Ну прости дурака, а? Не реви. Не реви, кому говорю! - и цап его за ухо! Велька не то от неожиданности, не то ещё от чего хмыкнул, шмыгнул носом куда-то мне в капюшон:
- Идиот.
- Ага, я такой.
Всё, успокоился немного. Уже не ревёт, просто жмётся как-то весь и потряхивает его.
- Велька, слушай, - я его ещё и за плечо встряхнул, повернул к нам с веником. На веник Велька опять так уставился, как будто в первый раз ему такое прилетает неожиданно в день рождения. - С днём тебя, что ли! Вот тебе на долгую аллергию, - Вель фыркнул, но веник взял, - а вот тебе на долгий больничный, - и конверт взял. - Недельки через две, как ходить тебе проще будет, поедем и купим тот велик, который ты хотел.
- Так у нас же... - Велька чуть руки не разжал, оглянулся беспомощно в сторону кухни, где воинственно дребезжал старенький холодильник. - Кир...
- То из семейного бюджета, - я покрепче сжал его пальцы на конверте. - А это - подарок тебе.
- Кир, откуда...
- Да халтура, халтура, успокойся, - и на букете тоже. Велька его двумя руками перехватил, носом зарылся, зажмурился счастливо, как будто и не ревел только что:
- Спасибо... Кир, спасибо! - и меня вместе с этим букетом обнял, я аж крякнул. Велькин кулак мне куда-то в район уха пришёлся, а ромашки, наверное, вся ему на спину осыпалась, но зато раз уж обнял - так от души.
Ну и я его. Так, что он тоже охнул и уже по-настоящему рассмеялся:
- Медведь... - и опять охнул, поёжился. Пробормотал как-то смущённо: - Кир, а у меня для тебя тоже сюрприз, - и весь как-то ко мне перетёк, сел мне на колени, расползся кляксой, только за шею и держится.
- Какой? - а я тоже не железный, я его просто обнимать не могу, когда он так делает. Но Велька и не протестует, ему приятно, он любит, когда ему спинку чешут.
- А помнишь, мы с тобой позавчера смотрели?.. - и сполз ещё немного, выгнулся так, как люди обычно не в состоянии. Я просто не мог тут же его не облапать, да и между бёдер мне упиралось конкретно так, как он только истерить ещё смог с этим стояком.
А как нащупал "сюрприз" - так у меня тоже дыхание перехватило. Вель тихо засмеялся, одной рукой тут же меня самого в паху облапал.
- Совсем сдурел, - у Вельки уши заалели, а мне в лицо как кипятком плеснуло, печёт, сил нет. Круглое основание "сюрприза" между Велькиных тощих ягодиц хорошо прощупывалось даже через два слоя ткани. Хотя нет, вру, один слой. - Вель, ну за что ты так со мной!
Опять смеётся, паршивец, ластится, выгибается, трётся об меня.
- Ну букет-то убери... - я и сам от него оторваться не могу. - Чудовище...
- Ещё погладь, а...
- Букет! - я всё-таки расцепил руки, обхватил Вельку за пояс. Тощий он всё-таки, и дома не поправился, пока болел, только ещё уже стал в талии. - Ставь букет и возвращайся.
Смотреть на Вельку сейчас - одно удовольствие, даром что хромает и морщится. Не от того, что нога болит, морщится, а от того, что между ног горит всё. Вот ведь пакость кудрявая... А главное - лыба шире моськи, доволен, как удав. И плюхнулся на колени, опять зад оттопырил:
- Ки-ир...
- Что - Кир? - какой же он красивый-то, а... Даже с горящими ушами и лыбой этой своей, не то предвкушающей, не то ещё чего. Не пойму. Вот столько лет его знаю, а всё равно понять не могу, чего он так прётся каждый раз и с чего. - Ложись, чудовище.
Чудовище легло и тут же расставило коленки, поёрзало, помогая мне стянуть с себя штаны. Что-то в этом есть, когда на Вельке только футболка и побрякушки эти его, ну и пониже яиц отсвечивает игрушка. У меня аж внутренности скручивает, как его таким вижу, а он только улыбается и моргает, и ресницы у него стрелочками слиплись, как у девчонки, и губы искусанные потемнели, а всё равно - своё же, родное чудовище, поломанное местами и покоцанное. Балбес мой кудрявый. Сколько он меня с этой игрушкой ждал?
- Я не кончал, - тихо сообщил Велька и тут же покраснел весь, даже шею краской залило. Как мысли читает... А хотя, чего там читать, когда у меня пальцы сами к ней тянутся, к игрушке этой. Потянуть, качнуть немного, обратно вставить, ещё потянуть, яйца погладить - поджимаются, из члена так и сочится.
- как только смог? - посмеиваюсь, а и впрямь интересно. Велька чувствительный, ему немного надо.
- Чудом, - тоже смеётся. Губу закусил: - Кир, не томи, ну...
Что "ну" - непонятно.
- Им тебя трахнуть? - подталкиваю игрушку подальше, так, что блестящий кругляш чуть ли не внутрь входит. Велька морщится и напрягается весь, шипит тихо, голову в подушку вжал:
- Да хоть чем!
Мне опять фыркать хочется, хотя и не смешно. Мне неудобно. В джинсах неудобно, на Вельку вообще только у последнего импотента не встанет, а на такого Вельку особенно. А я хоть и закалённый, чай, не первый год вместе, но всё равно на "раз" возбуждаюсь от него.
Вельку тоже ведёт уже совсем: дал себе волю, поверил, что всё, дождался... Знаю его: пока нельзя, он, как бы на взводе ни был, говорит чётко и ходит ровно, а как сорвёт тормоза - всё, у меня тут же следом срывает крышу.
Мне его гладить хочется всего, через футболку, под футболкой, член, яйца, бёдра, коленки эти его острые, лодыжки, пятки целовать - и здоровую, и поломанную. Я себе в удовольствии не отказываю.
А потом мысль такая пакостная мелькнула, что хоть сразу себе за неё подзатыльники отвешивай. Велька и отвесит. Потом. Когда отойдёт от всего этого.
Я опять потянул игрушку наружу, и Вельку как прорвало: выгнулся весь, вскинулся бы, если бы больная пятка не подвела - хотел опереться, но не вышло. Но вынимать игрушку я не хотел, наоборот...
- Упс, - я подтолкнул её пальцем ещё глубже, так, что стенки даже сдвинулись немного над глянцевым основанием. - И что нам сейчас делать, Вель? - а у самого голова кружится, и Велька, стервец, видит всё, стонет:
- Су-ука, Кир, ну какая же ты сука!
- И я тебя люблю, Вель, - я его там глажу, а его трясёт. - Но доставать его как-то надо. Так что - напрягись-ка, а? - и по животу глажу. Вельку скрутило опять, член мало мне в ладонь не тычется, грудь ходуном ходит. Он честно попробовал, даже живот у меня под рукой напрягся, но опять взвился, впился зубами в кулак:
- Ки-ир, блять! Ну блять же! - скулит, жмурится, глаза опять слезятся, только теперь это ничего общего с обидой не имеет. У него сейчас такое внутри творится, что мне самому дышать трудно, как представлю. - Я не могу-у-у! - и содрогнулся, не придержи я его - на бок бы перевернулся. - Не могу! - кулаком так по дивану ударил, что тот заскрипел. И я заскрипел. Зубами. Я его так хотел, что у меня в глазах темнело. - Я... Ки-ир! - всё-таки не выдержал, заорал сдавленно, опять в кулак вгрызаясь. А я успел наклониться и поймать член губами, проглотить сперму. Ну люблю я и эту часть Вельки, что поделать... Вель снова взвыл, а после вдохнул длинно, со всхлипом, всё-таки справившись с игрушкой. Подцепить и вытащить я её смог, только Вельку держать пришлось: после оргазма он ещё чувствительнее, его тут же опять накрыло. Потому одним разом мы редко обходимся, а уж если он себя так накрутит ещё, как сегодня...
- Сдурел, Кир... - Велька, дрожащий ещё, опять возбуждённый, подобрался ко мне, сам расстегнул на мне джинсы. - Ну чего ты так себя...
- Ты бы себя видел, Вель... - мне уже похер на всё, когда его так выгибает, это просто ментальный оргазм какой-то.
- Видео снять не дам, - Велька, паршивец, фыркнул и, передвинувшись так, чтобы удобнее было, взял у меня в рот. Мне уже и на видео плевать стало, хотя тут Велька меня на давней мечте поймал.
Он сосал так, что теперь уже меня всего скручивало. А потом глянул из-под чёлки - я задохнулся и чуть не кончил тут же, - и перетёк ко мне на руки, обхватил за шею:
- Я соскучился, Кир... - и сел на меня, как был. Ему-то, в общем-то, после игрушки уже не критично смазываться, но мне всё равно тревожно стало. Ненадолго. Примерно секунд на десять, пока Велька не опустился на головку и не закусил губу знакомо, не откинул голову, медленно-медленно опускаясь дальше.
Это уже его фетиш. Я не спорю. Мне нравится.
Целовать его в шею тоже - нравится.
Охуенный он, Велька, ну вот как есть. Дышит, срываясь на вскрики, скулит, жмурится, и шея у него нежная, следы легко остаются... Он из дома не выходит, ему не критично, и я не сдерживаюсь - а Велька откликается на всё, стонет, двигается на мне так, что я о его шее забываю, вообще голова плывёт. Самостоятельный мой...
Кончаю всё равно первым, долго, Велька только всхлипывает и жмётся ко мне, пока я его держу на себе, хоть о живой мой членом пытается потереться. Мне на сегодня хватит, член обмякает, так что Вельку я в третий раз довожу опять ртом, и мне даже немного страшно за него - у меня самого в ушах звенит от удовольствия и руки трясутся, а он, кажется, и вовсе готов в обморок грохнуться.
- С днём рождения, Вель, - я его к себе подтянул, ткнулся носом в шею. Он пахнет наполовину собой, наполовину мной и ещё немного сексом и потом. Обалденно пахнет. - Вот вы и ещё немного ближе к четвёртому десятку, Савелий Андреич.
- Иди к чёрту, Кир, - Велька едва дышит, а смеётся, жмётся ко мне, расслабленный, мягкий. - Но, знаешь... Спасибо.
Мне мурлыкать сейчас хочется, когда он такой вот - рядом со мной. А футболку я с него так и не снял, и сам почти не разделся: пряжка расстёгнутого ремня сейчас где-то под Велькиным бедром, джинсы неприятно стягивают всё, что только что расслабилось.
Раздеться проще, чем одеться, и я раздеваюсь. Велька тихонько лежит рядом, пока я вожусь, стараясь особенно лишний раз не подниматься.
- Покрывало стирать придётся, - он фыркнул, закинул коленку на моё уже голое бедро. - Из меня течёт.
- Да ну и леший с ним, постираем.
Велькин кивок я почувствовал, пока зевал ему в плечо.
- Спать хочешь, животное? - Велька меня стукнул по макушке ладонью, тут же обнял обратно. - И я хочу...
- Я ещё есть хочу, - доверительно признался я. - Я с утра не ел.
Живот согласно заурчал. Велька, паршивец, рассмеялся:
- Точно - животное.
- Ну да. Животное и чудовище. Отличная пара, - я потёрся носом о его плечо. Велька фыркнул. - Так пойдём есть?
- Пойдём. Только остыло всё, я тебя ещё с час назад ждал же.
- Так подогреть дело недолгое. Ты веник в вазу поставил?
- Кир, ну как ты можешь сейчас думать об этом венике! - если бы Велька не смеялся, можно было бы подумать, что он обижен. - Поставил, поставил. Вставай давай.
- Не хочу...
- А есть хочешь?
- Есть хочу, а вставать нет, - я плотнее прижался к нему, и Велька тихо заскулил, сам меня в объятиях стиснул:
- Ну Кир... Ну меня ж разорвёт сейчас, ну как ты таким милым можешь быть, ты же не котик и не маленькая девочка!
- Я большой мужик, - согласился я. - Голодный.
- Животное... Пожрать, поспать, потрахаться.
- Ну а чо бы и нет-то, а? - я старательно изобразил соответствующий слогу выговор, и Велька прыснул, пихнул меня в плечо:
- Вставай уже. Кормиться будем, - и перекатился через меня, сморщился, неловко наступив на больную ногу. Я тут же встрепенулся:
- Костыль возьми.
- Я тебя этим костылём щас огрею, - пригрозил Велька, но до опоры дохромал. Давно пора вместо него трость купить, Велька уже достаточно здоров для такой замены, но я всё никак до аптеки не дойду, а он всё равно, скорее всего, без ничего ходит, когда меня нет.
- Ты идёшь или нет? - он обернулся ко мне от порога.
- Иду, - я тоже соскрёб себя с дивана, малодушно запихнул под него ногой джинсы. Всё, что вытекло из Вельки, осталось на покрывале пятном, так что покрывало я и в самом деле сразу с собой взял, в стиралку закинуть. Велька уже упрыгал вперёд, он на полутора ногах ещё быстрее, чем я на двух. Вот же электровеник... Я б с радостью поверил, что у него и впрямь шило в интересном месте, если б не проверял это самое место ежедневно. Даже после, хм, проверок я сам шевелюсь осторожно, а Вельке всё до звезды, ему в кайф эти ощущения.
Интересным местом Велька и сверкал, прыгая по кухне. Костыль, естественно, стоял у стены, а Велька перемещался и впрямь прыжками. Вот паршивец! Но одно удовольствие на него смотреть, что ни говори...
- Сядь уже, именинник, - я его оттёр от микроволновки, отконвоировал к табурету. Ну и что, что на маршруте холодильник-микроволновка полтора прыжка (ну или два шага), всё равно. Нечего.
- Кир! - Велька тут же смутился. - Ну ты же это всё и готовил...
- А у тебя день рождения сегодня. Кстати, - я бросил взгляд на часы. - Ты уже родился. Пить за своё рождение будешь?
- А ты?
- А я буду.
- Ну и я тогда.
К посуде на столе прибавилось два бокала. Вино мы с Киром выбирали по простому принципу "в прошлый раз понравилось - ещё возьмём", знатоком ни один из нас пока не стал. Верхом "умений сомелье" в нас было то, что мы покупали вино в бутылках, а не в тетрапаке.
Открывал вино всегда Вель, у него очень хорошо получалось. А я разогревал загодя приготовленный праздничный ужин (с тем расчетом и приготовленный, что греть придётся), раскладывал по тарелкам немудрёный салат. Накрыло чего-то - принёс свечи. Пока я щёлкал зажигалкой, Велька встрепенулся:
- Точно, я же это!.. - и из-за хлебницы достал две пачки моих сигарет.
- На улицу ходил, что ли? - я аж щёлкать перестал. Надо бы поблагодарить, но тревога за Вельку оказалась сильнее.
- Стас привёз, когда с днём рождения поздравлял, - признался Велька чуть погодя. На отсутствие благодарностей в этот раз он не обиделся, понял, чего это я.
К первому - и единственному, ну, до меня - парню мне полагалось бы Вельку ревновать, но я не мог. Я Стасу был благодарен за то, что он Вельке позволил раскрыться и понять себя. И даже за то, что расстались они не очень хорошо и Велька за утешением пришёл ко мне и так у меня и остался.
- Спасибо, - я всё-таки взъерошил Вельке волосы и поджёг, наконец, эту несчастную оставшуюся свечу. Велька выключил свет и вернулся на место, хмыкнул тихо:
- Да не за что, самоубийца.
- Сам такой.
- Ну да, - Велька поставил передо мной открытую бутылку. - И за что ты только меня любишь?
- Понятия не имею, - я хмыкнул. Вино казалось почти чёрным, а на просвет на фоне свечи играло рубиновым. - Вот за это и выпьем.
- За "понятия не имею"? - Велька поднял свой бокал, подпёр подбородок кулаком, склонив немного голову.
- За тебя, балбес.
Надо было бы хоть немного сосредоточиться на вкусе, но я смотрел Вельке в глаза - и весь остальной мир шёл лесом.
Я любил его. Действительно любил. До тянущей нежности, до боли в сердце, до мокрых глаз - любил. Не представлял, как я жил бы без него, как я вообще смог бы без него. Возвращаться домой после работы - и не видеть его или видеть кого-то другого. Не с ним ходить за продуктами. Не ему совать в руки зонтик, когда дождь на улице. Не его выгонять из-за компа спать, когда на часах четыре утра. Не на него ворчать, не с ним смеяться, не его, рассерженного, ловить в объятия. Не его целовать по утрам, не его обнимать ночью.
Я всё это ни за какие сокровища в мире не смог бы выразить словами, но и не надо было. Велька откуда-то и так всё знал. Наверное, за это я его любил больше всего.
Велька улыбнулся мне и приподнял бокал.
- За нас, Кир, - поправил негромко. - За нас.
~end
Я ночью выложить и хотел, но меня чуть не срубило носом в клавиатуру, так что вот оно, сейчас.
Оридж, нц (кинк - спойлерпродолжительное ношение фаллоимитатора в теле; повышенная чувствительность), пвп, флафф, ER.
~3,4т слов (с моей разметкой это ровно 4 страницы текста, если что)
Аннотация:
- С днём рождения, Вель, - я его к себе подтянул, ткнулся носом в шею. Он пахнет наполовину собой, наполовину мной и ещё немного сексом и потом. Обалденно пахнет. - Вот вы и ещё немного ближе к четвёртому десятку, Савелий Андреич.
читать целикомДомой я нёсся, как ужаленный, а всё равно не успевал к обещанному времени. Как-то всё так складывалось... Утром на работе надолго отключили свет, так что потом, когда дали обратно, пришлось сидеть без обеда и ещё потом задержаться на полчаса. Затем маршрутка сломалась на полпути к пересадке. Ну доехал, слава богу. Потом два автобуса пришлось пропустить, потому что не влезал. Обычно я, селёдка, в любую щель могу впихнуться, а тут - ну не влезал и всё, разве что сбоку прицепом. Потом ещё и пробка за две остановки до дома, так что последние кварталы я уже пешком шёл, ну, то есть, бежал. Явно не день Бэкхема. Ещё и цветочный ларёк почти закрылся, я буквально на пороге поймал Анну Михалну.
- Кирилл, ну что же Вы так долго! - она мне попеняла, пальцем погрозила, но цветы отдала. Всё, как я просил: веник из полевого безобразия и ленточкой перевязать, обычной, не пластиковой.
Я тот веник ещё и по пути чуть не уронил, когда орущий телефон из рюкзака доставал.
- Кир, ну ты где? - Велька сопел в трубку не то сонно, не то обиженно.
- На пороге почти, - я пыхтел, пытаясь коленями удержать веник и закрыть рюкзак плечом. Получалось не очень: пришлось освободить руки. - На работе задержался. Вель, в магазине чего надо?
- Да ничего не надо, ты ж вчера всё купил...
- Точно не надо? - у меня была ещё слабая надежда, что я успею под шумок сигарет себе добыть. Специально за ними заходить - это лишние пятнадцать минут, это нельзя.
- Точно, - Велька снова засопел, лишая меня этой самой надежды. Ладно, значит, я не курю сегодня.
- Ну тогда жди, правда, скоро буду!
Велька отвечать не стал, сбросил вызов. Ну точно обиделся, балда.
Дальше я ещё быстрее нёсся. Чуть не кувыркнулся у самого подъезда, хорошо, лавочка спасла: и веник жив остался, и я лужу на вкус не попробовал. А кирпич, чуть не устроивший мне внеплановое осеннее купание, в сторону сдвинул, пока об него ещё кто-то не споткнулся. Да и всё равно остановиться надо было: ключи я ещё на работе вместе с мобильником в рюкзак смахнул, чтобы не мешались и не звенели. Как знал, что мне прыгать по всему району через лужи.
Велька, как будто пиликанье домофона услышал, стоял на пороге, выглядывал на площадку. Ну как есть - обиженный: морда кирпичом, только нос покраснел и ресницы слиплись все, отсюда вижу, больно уж свет на него удачно падает.
- Велька, сгинь! - я торопливо спрятал веник за спину. Вроде не заметил.
- А?.. - он даже растерялся.
- Сгинь, говорю, сюрприз!
Кивнул, ушёл... Веник я слегка облагородил, встряхнул, волшебный конвертик из рюкзака достал, пошёл дальше по лестнице.
А Велька в коридоре застыл, руки за спиной скрестив. Как арестант перед расстрелом, ей богу. Стоял и ногу разрабатывал под шумок.
- Где костыль?! - я аж про букет в руках забыл. - Велька, ну что ты за ребёнок! В кого только такой упрямый вырос, а?
Велька, обалдев, молча посмотрел на меня, на букет, опять на меня, опять на букет... Носом шмыгнул - и в комнату, да так быстро, как будто и не хромает. А я следом, только из кроссовок и выпрыгнул, да и то чисто машинально:
- Вель!
Балбес этот на диван забился и носом хлюпает, губы грызёт. Увидел меня, отвернулся:
- Иди к чёрту со своим костылём!
- Не своим, а очень даже твоим, - я подобрался поближе, сбросил рюкзак, веник этот сверху кинул. - Вель...
Велька меня локтём отпихнул и зло вытер лицо:
- Кир, да какого хрена?! - и в слёзы, размазывает сопли рукавом, дёргается от меня. Нервный стал, шутка ли, целыми днями в четырёх стенах...
А мне плевать, я к нему лезу, через подушки, которыми он откидывается, практически через огонь и воду:
- Вель, ну ты чего? Вель...
- Иди ты в пень, а...
Вот и сижу, глажу его одной рукой, а Велька ревёт, как в детстве, когда коленку расшибал и нёсся потом с этой коленкой не к матери, не к брату, а ко мне: "Ки-ир, я упа-ал!" - и из коленки камни летят, кровь, мясо по стенам, кишки полезли. Ну, насчёт кишок я преувеличил, а остальное - ну как есть Велька. Он просто падать как не умел, так и не умеет. В последний раз - вон, операция по восстановлению, три месяца с лагнетой, нога только гнуться начала, а он уже успел локоть разбить где-то дома.
- Вель, ну... - я дёрнул его за волосы. Отросли лохмы... Торчат, уши прикрывают. Мне нравится. Уговорить бы его не стричься.
- Что - "ну"? - Велька злился ещё, отпихивал мои руки, выворачивался. Черт вертлявый. - Иди отсюда, я сказал!
- Велька, не истери, а? - я подгрёб его к себе поближе, погладил привычно локоть. Велька дёрнулся: больно ещё, не всё зажило. А потом сам ко мне рванулся, вжался в плечо лицом:
- Ты весь день на работе... А потом... Да чего тебе тот костыль?! Я не сахарный! И с порога... Ну обидно же, а...
- Ну Велька... - мне уже и самому стыдно. В самом деле, чего я на него взъелся так сразу... - Ну прости дурака, а? Не реви. Не реви, кому говорю! - и цап его за ухо! Велька не то от неожиданности, не то ещё от чего хмыкнул, шмыгнул носом куда-то мне в капюшон:
- Идиот.
- Ага, я такой.
Всё, успокоился немного. Уже не ревёт, просто жмётся как-то весь и потряхивает его.
- Велька, слушай, - я его ещё и за плечо встряхнул, повернул к нам с веником. На веник Велька опять так уставился, как будто в первый раз ему такое прилетает неожиданно в день рождения. - С днём тебя, что ли! Вот тебе на долгую аллергию, - Вель фыркнул, но веник взял, - а вот тебе на долгий больничный, - и конверт взял. - Недельки через две, как ходить тебе проще будет, поедем и купим тот велик, который ты хотел.
- Так у нас же... - Велька чуть руки не разжал, оглянулся беспомощно в сторону кухни, где воинственно дребезжал старенький холодильник. - Кир...
- То из семейного бюджета, - я покрепче сжал его пальцы на конверте. - А это - подарок тебе.
- Кир, откуда...
- Да халтура, халтура, успокойся, - и на букете тоже. Велька его двумя руками перехватил, носом зарылся, зажмурился счастливо, как будто и не ревел только что:
- Спасибо... Кир, спасибо! - и меня вместе с этим букетом обнял, я аж крякнул. Велькин кулак мне куда-то в район уха пришёлся, а ромашки, наверное, вся ему на спину осыпалась, но зато раз уж обнял - так от души.
Ну и я его. Так, что он тоже охнул и уже по-настоящему рассмеялся:
- Медведь... - и опять охнул, поёжился. Пробормотал как-то смущённо: - Кир, а у меня для тебя тоже сюрприз, - и весь как-то ко мне перетёк, сел мне на колени, расползся кляксой, только за шею и держится.
- Какой? - а я тоже не железный, я его просто обнимать не могу, когда он так делает. Но Велька и не протестует, ему приятно, он любит, когда ему спинку чешут.
- А помнишь, мы с тобой позавчера смотрели?.. - и сполз ещё немного, выгнулся так, как люди обычно не в состоянии. Я просто не мог тут же его не облапать, да и между бёдер мне упиралось конкретно так, как он только истерить ещё смог с этим стояком.
А как нащупал "сюрприз" - так у меня тоже дыхание перехватило. Вель тихо засмеялся, одной рукой тут же меня самого в паху облапал.
- Совсем сдурел, - у Вельки уши заалели, а мне в лицо как кипятком плеснуло, печёт, сил нет. Круглое основание "сюрприза" между Велькиных тощих ягодиц хорошо прощупывалось даже через два слоя ткани. Хотя нет, вру, один слой. - Вель, ну за что ты так со мной!
Опять смеётся, паршивец, ластится, выгибается, трётся об меня.
- Ну букет-то убери... - я и сам от него оторваться не могу. - Чудовище...
- Ещё погладь, а...
- Букет! - я всё-таки расцепил руки, обхватил Вельку за пояс. Тощий он всё-таки, и дома не поправился, пока болел, только ещё уже стал в талии. - Ставь букет и возвращайся.
Смотреть на Вельку сейчас - одно удовольствие, даром что хромает и морщится. Не от того, что нога болит, морщится, а от того, что между ног горит всё. Вот ведь пакость кудрявая... А главное - лыба шире моськи, доволен, как удав. И плюхнулся на колени, опять зад оттопырил:
- Ки-ир...
- Что - Кир? - какой же он красивый-то, а... Даже с горящими ушами и лыбой этой своей, не то предвкушающей, не то ещё чего. Не пойму. Вот столько лет его знаю, а всё равно понять не могу, чего он так прётся каждый раз и с чего. - Ложись, чудовище.
Чудовище легло и тут же расставило коленки, поёрзало, помогая мне стянуть с себя штаны. Что-то в этом есть, когда на Вельке только футболка и побрякушки эти его, ну и пониже яиц отсвечивает игрушка. У меня аж внутренности скручивает, как его таким вижу, а он только улыбается и моргает, и ресницы у него стрелочками слиплись, как у девчонки, и губы искусанные потемнели, а всё равно - своё же, родное чудовище, поломанное местами и покоцанное. Балбес мой кудрявый. Сколько он меня с этой игрушкой ждал?
- Я не кончал, - тихо сообщил Велька и тут же покраснел весь, даже шею краской залило. Как мысли читает... А хотя, чего там читать, когда у меня пальцы сами к ней тянутся, к игрушке этой. Потянуть, качнуть немного, обратно вставить, ещё потянуть, яйца погладить - поджимаются, из члена так и сочится.
- как только смог? - посмеиваюсь, а и впрямь интересно. Велька чувствительный, ему немного надо.
- Чудом, - тоже смеётся. Губу закусил: - Кир, не томи, ну...
Что "ну" - непонятно.
- Им тебя трахнуть? - подталкиваю игрушку подальше, так, что блестящий кругляш чуть ли не внутрь входит. Велька морщится и напрягается весь, шипит тихо, голову в подушку вжал:
- Да хоть чем!
Мне опять фыркать хочется, хотя и не смешно. Мне неудобно. В джинсах неудобно, на Вельку вообще только у последнего импотента не встанет, а на такого Вельку особенно. А я хоть и закалённый, чай, не первый год вместе, но всё равно на "раз" возбуждаюсь от него.
Вельку тоже ведёт уже совсем: дал себе волю, поверил, что всё, дождался... Знаю его: пока нельзя, он, как бы на взводе ни был, говорит чётко и ходит ровно, а как сорвёт тормоза - всё, у меня тут же следом срывает крышу.
Мне его гладить хочется всего, через футболку, под футболкой, член, яйца, бёдра, коленки эти его острые, лодыжки, пятки целовать - и здоровую, и поломанную. Я себе в удовольствии не отказываю.
А потом мысль такая пакостная мелькнула, что хоть сразу себе за неё подзатыльники отвешивай. Велька и отвесит. Потом. Когда отойдёт от всего этого.
Я опять потянул игрушку наружу, и Вельку как прорвало: выгнулся весь, вскинулся бы, если бы больная пятка не подвела - хотел опереться, но не вышло. Но вынимать игрушку я не хотел, наоборот...
- Упс, - я подтолкнул её пальцем ещё глубже, так, что стенки даже сдвинулись немного над глянцевым основанием. - И что нам сейчас делать, Вель? - а у самого голова кружится, и Велька, стервец, видит всё, стонет:
- Су-ука, Кир, ну какая же ты сука!
- И я тебя люблю, Вель, - я его там глажу, а его трясёт. - Но доставать его как-то надо. Так что - напрягись-ка, а? - и по животу глажу. Вельку скрутило опять, член мало мне в ладонь не тычется, грудь ходуном ходит. Он честно попробовал, даже живот у меня под рукой напрягся, но опять взвился, впился зубами в кулак:
- Ки-ир, блять! Ну блять же! - скулит, жмурится, глаза опять слезятся, только теперь это ничего общего с обидой не имеет. У него сейчас такое внутри творится, что мне самому дышать трудно, как представлю. - Я не могу-у-у! - и содрогнулся, не придержи я его - на бок бы перевернулся. - Не могу! - кулаком так по дивану ударил, что тот заскрипел. И я заскрипел. Зубами. Я его так хотел, что у меня в глазах темнело. - Я... Ки-ир! - всё-таки не выдержал, заорал сдавленно, опять в кулак вгрызаясь. А я успел наклониться и поймать член губами, проглотить сперму. Ну люблю я и эту часть Вельки, что поделать... Вель снова взвыл, а после вдохнул длинно, со всхлипом, всё-таки справившись с игрушкой. Подцепить и вытащить я её смог, только Вельку держать пришлось: после оргазма он ещё чувствительнее, его тут же опять накрыло. Потому одним разом мы редко обходимся, а уж если он себя так накрутит ещё, как сегодня...
- Сдурел, Кир... - Велька, дрожащий ещё, опять возбуждённый, подобрался ко мне, сам расстегнул на мне джинсы. - Ну чего ты так себя...
- Ты бы себя видел, Вель... - мне уже похер на всё, когда его так выгибает, это просто ментальный оргазм какой-то.
- Видео снять не дам, - Велька, паршивец, фыркнул и, передвинувшись так, чтобы удобнее было, взял у меня в рот. Мне уже и на видео плевать стало, хотя тут Велька меня на давней мечте поймал.
Он сосал так, что теперь уже меня всего скручивало. А потом глянул из-под чёлки - я задохнулся и чуть не кончил тут же, - и перетёк ко мне на руки, обхватил за шею:
- Я соскучился, Кир... - и сел на меня, как был. Ему-то, в общем-то, после игрушки уже не критично смазываться, но мне всё равно тревожно стало. Ненадолго. Примерно секунд на десять, пока Велька не опустился на головку и не закусил губу знакомо, не откинул голову, медленно-медленно опускаясь дальше.
Это уже его фетиш. Я не спорю. Мне нравится.
Целовать его в шею тоже - нравится.
Охуенный он, Велька, ну вот как есть. Дышит, срываясь на вскрики, скулит, жмурится, и шея у него нежная, следы легко остаются... Он из дома не выходит, ему не критично, и я не сдерживаюсь - а Велька откликается на всё, стонет, двигается на мне так, что я о его шее забываю, вообще голова плывёт. Самостоятельный мой...
Кончаю всё равно первым, долго, Велька только всхлипывает и жмётся ко мне, пока я его держу на себе, хоть о живой мой членом пытается потереться. Мне на сегодня хватит, член обмякает, так что Вельку я в третий раз довожу опять ртом, и мне даже немного страшно за него - у меня самого в ушах звенит от удовольствия и руки трясутся, а он, кажется, и вовсе готов в обморок грохнуться.
- С днём рождения, Вель, - я его к себе подтянул, ткнулся носом в шею. Он пахнет наполовину собой, наполовину мной и ещё немного сексом и потом. Обалденно пахнет. - Вот вы и ещё немного ближе к четвёртому десятку, Савелий Андреич.
- Иди к чёрту, Кир, - Велька едва дышит, а смеётся, жмётся ко мне, расслабленный, мягкий. - Но, знаешь... Спасибо.
Мне мурлыкать сейчас хочется, когда он такой вот - рядом со мной. А футболку я с него так и не снял, и сам почти не разделся: пряжка расстёгнутого ремня сейчас где-то под Велькиным бедром, джинсы неприятно стягивают всё, что только что расслабилось.
Раздеться проще, чем одеться, и я раздеваюсь. Велька тихонько лежит рядом, пока я вожусь, стараясь особенно лишний раз не подниматься.
- Покрывало стирать придётся, - он фыркнул, закинул коленку на моё уже голое бедро. - Из меня течёт.
- Да ну и леший с ним, постираем.
Велькин кивок я почувствовал, пока зевал ему в плечо.
- Спать хочешь, животное? - Велька меня стукнул по макушке ладонью, тут же обнял обратно. - И я хочу...
- Я ещё есть хочу, - доверительно признался я. - Я с утра не ел.
Живот согласно заурчал. Велька, паршивец, рассмеялся:
- Точно - животное.
- Ну да. Животное и чудовище. Отличная пара, - я потёрся носом о его плечо. Велька фыркнул. - Так пойдём есть?
- Пойдём. Только остыло всё, я тебя ещё с час назад ждал же.
- Так подогреть дело недолгое. Ты веник в вазу поставил?
- Кир, ну как ты можешь сейчас думать об этом венике! - если бы Велька не смеялся, можно было бы подумать, что он обижен. - Поставил, поставил. Вставай давай.
- Не хочу...
- А есть хочешь?
- Есть хочу, а вставать нет, - я плотнее прижался к нему, и Велька тихо заскулил, сам меня в объятиях стиснул:
- Ну Кир... Ну меня ж разорвёт сейчас, ну как ты таким милым можешь быть, ты же не котик и не маленькая девочка!
- Я большой мужик, - согласился я. - Голодный.
- Животное... Пожрать, поспать, потрахаться.
- Ну а чо бы и нет-то, а? - я старательно изобразил соответствующий слогу выговор, и Велька прыснул, пихнул меня в плечо:
- Вставай уже. Кормиться будем, - и перекатился через меня, сморщился, неловко наступив на больную ногу. Я тут же встрепенулся:
- Костыль возьми.
- Я тебя этим костылём щас огрею, - пригрозил Велька, но до опоры дохромал. Давно пора вместо него трость купить, Велька уже достаточно здоров для такой замены, но я всё никак до аптеки не дойду, а он всё равно, скорее всего, без ничего ходит, когда меня нет.
- Ты идёшь или нет? - он обернулся ко мне от порога.
- Иду, - я тоже соскрёб себя с дивана, малодушно запихнул под него ногой джинсы. Всё, что вытекло из Вельки, осталось на покрывале пятном, так что покрывало я и в самом деле сразу с собой взял, в стиралку закинуть. Велька уже упрыгал вперёд, он на полутора ногах ещё быстрее, чем я на двух. Вот же электровеник... Я б с радостью поверил, что у него и впрямь шило в интересном месте, если б не проверял это самое место ежедневно. Даже после, хм, проверок я сам шевелюсь осторожно, а Вельке всё до звезды, ему в кайф эти ощущения.
Интересным местом Велька и сверкал, прыгая по кухне. Костыль, естественно, стоял у стены, а Велька перемещался и впрямь прыжками. Вот паршивец! Но одно удовольствие на него смотреть, что ни говори...
- Сядь уже, именинник, - я его оттёр от микроволновки, отконвоировал к табурету. Ну и что, что на маршруте холодильник-микроволновка полтора прыжка (ну или два шага), всё равно. Нечего.
- Кир! - Велька тут же смутился. - Ну ты же это всё и готовил...
- А у тебя день рождения сегодня. Кстати, - я бросил взгляд на часы. - Ты уже родился. Пить за своё рождение будешь?
- А ты?
- А я буду.
- Ну и я тогда.
К посуде на столе прибавилось два бокала. Вино мы с Киром выбирали по простому принципу "в прошлый раз понравилось - ещё возьмём", знатоком ни один из нас пока не стал. Верхом "умений сомелье" в нас было то, что мы покупали вино в бутылках, а не в тетрапаке.
Открывал вино всегда Вель, у него очень хорошо получалось. А я разогревал загодя приготовленный праздничный ужин (с тем расчетом и приготовленный, что греть придётся), раскладывал по тарелкам немудрёный салат. Накрыло чего-то - принёс свечи. Пока я щёлкал зажигалкой, Велька встрепенулся:
- Точно, я же это!.. - и из-за хлебницы достал две пачки моих сигарет.
- На улицу ходил, что ли? - я аж щёлкать перестал. Надо бы поблагодарить, но тревога за Вельку оказалась сильнее.
- Стас привёз, когда с днём рождения поздравлял, - признался Велька чуть погодя. На отсутствие благодарностей в этот раз он не обиделся, понял, чего это я.
К первому - и единственному, ну, до меня - парню мне полагалось бы Вельку ревновать, но я не мог. Я Стасу был благодарен за то, что он Вельке позволил раскрыться и понять себя. И даже за то, что расстались они не очень хорошо и Велька за утешением пришёл ко мне и так у меня и остался.
- Спасибо, - я всё-таки взъерошил Вельке волосы и поджёг, наконец, эту несчастную оставшуюся свечу. Велька выключил свет и вернулся на место, хмыкнул тихо:
- Да не за что, самоубийца.
- Сам такой.
- Ну да, - Велька поставил передо мной открытую бутылку. - И за что ты только меня любишь?
- Понятия не имею, - я хмыкнул. Вино казалось почти чёрным, а на просвет на фоне свечи играло рубиновым. - Вот за это и выпьем.
- За "понятия не имею"? - Велька поднял свой бокал, подпёр подбородок кулаком, склонив немного голову.
- За тебя, балбес.
Надо было бы хоть немного сосредоточиться на вкусе, но я смотрел Вельке в глаза - и весь остальной мир шёл лесом.
Я любил его. Действительно любил. До тянущей нежности, до боли в сердце, до мокрых глаз - любил. Не представлял, как я жил бы без него, как я вообще смог бы без него. Возвращаться домой после работы - и не видеть его или видеть кого-то другого. Не с ним ходить за продуктами. Не ему совать в руки зонтик, когда дождь на улице. Не его выгонять из-за компа спать, когда на часах четыре утра. Не на него ворчать, не с ним смеяться, не его, рассерженного, ловить в объятия. Не его целовать по утрам, не его обнимать ночью.
Я всё это ни за какие сокровища в мире не смог бы выразить словами, но и не надо было. Велька откуда-то и так всё знал. Наверное, за это я его любил больше всего.
Велька улыбнулся мне и приподнял бокал.
- За нас, Кир, - поправил негромко. - За нас.
~end
Вопрос: Ну что, как оно?
| 1. Годно, молодец | 11 | (91.67%) | |
| 2. Не вставило | 0 | (0%) | |
| 3. Не читал, но осуждаю | 1 | (8.33%) | |
| Всего: | 12 | ||
@темы: моё, творчество, тут есть голосовалка!
-
-
05.11.2013 в 16:55чо так мало энцы? XDгодно, молодец!))-
-
05.11.2013 в 19:45достаточно на единицу миника хддСпасибо! **Псто нам напишешь за Тиаки?